Alexandrov_G - Империя

Если убрать Царя, разом, резко выдернуть его из той пирамиды, которую мы называем Империей, то государство неминуемо рассыпется на отдельные кубики, из которых оно было построено. Сила оборачивается слабостью. Может показаться, что "демократическая республика" этой слабости лишена, подумаешь, убрали "президента", ну вот как "убрали" Кеннеди, ну и что? Демократическому государству это – как слону дробина. Поплакали пару дней и стали дальше жить как ни в чём не бывало. Но эта неуязвимость "демократии" лишь иллюзия. Стоит лишь подобрать ключик и любая, сколь угодно "старая" демократия рассыпется не на народы, как то случается с империями, но рассыпется "республика" на свои составляющие – на людей. Государство исчезнет как дым. И с этим дымом исчезнет и народ, ибо он лишён своего Бога. Бог в "республике" подменён государством. Здесь опять же возникают интереснейшие мысли на тему "вековечного рабства" вообще и "вековечного рабства русских" в частности. Как, по-вашему, кто у нас выходит рабом – человек, поклоняющийся Богу, или человек, поклоняющийся другому человеку? А ведь именно так и выглядит суть того, что мы называем государственным устройством в случае монархии и в случае республики.

Давайте в этом контексте рассмотрим то, что случилось с Россией в несчастливом для неё 1917 году. Дело в том, что к февралю 1917-го сложилось положение (и складывалось оно несколько лет, и складывалось не само по себе, не волею Рока, а волею вполне определённых, конкретных "критически мыслящих личностей", за которыми стояли не менее определённые и конкретные донельзя государства), когда вся судьба России сосредоточилась в фигуре Царя. В фигуре Николая II. Хотя с тех пор прошла уже почти сотня лет, но складывается впечатление, что в России, от которой с тех пор остался огрызок в виде РФ, до сих пор не понимают следующего: России и населяющим её народам было явлено искушение, как бы смешно ни звучало это слово в наш компьютерный век, век восторжествовшего "вольтерьянства".

Не каждый человек даже, не каждый подданный РИ, а каждый народ Империи был поставлен перед выбором. Выбор был чрезвычайно прост – Царь или нецарь. Искушения этого не выдержал никто. Ни один народ. В том числе и народ русский. То, что искушение это многократно усиливалось личностью Николая ни один народ не оправдывает. К Николаю можно прилепить любой ярлык, обозвать его любым словом, уже давно он для нас является всего лишь историческим персонажем и персонажем несчастливым, и именно в силу этой "несчастливости" его судьба в глазах очень многих отделяется от судьбы России. В действительности же, в той реальности, что существовала в России к 1917 году, картина была следующей: вот здесь, по эту сторону стоял Николай, а по ту сторону стояли ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ. Все, вообще все. Все, без малейшего исключения.

И никто не понял тогда, точно так же, как никто не понимает и сегодня, что Россия стояла по эту сторону черты, там, где стоял Николай. Наплевать, каким он был в действительности, пусть слабым, пусть глупым, недалёким, "ничтожным", употребите любое слово, Николаю уже давно всё равно, но правда была и есть в том, что по эту сторону стояли Россия и он, а по ту сторону – СОНМИЩЕ всех остальных. И великое множество лиц с той стороны сливалось в одну личину, в отвратительную, ухмыляющуюся козью морду. Если кому-нибудь интересно моё мнение по поводу канонизации Николая II, то я охотно поделюсь им с вами.

Николай безусловно должен быть канонизирован. И отнюдь не потому, что был убит. В конце концов, многие монархи закончили свой жизненный путь насильственной смертью, как то случилось в России с Павлом и Александром II, но никто из монархов не вынес той ноши, которую вынес в последние годы своей жизни Николай. В те годы, когда он ОДИН держал на своих плечах всю невообразимую тяжесть Империи. Никто ему не помог, никто не подставил ему плечо, никто не сказал: "Позволь, Государь, я пособлю." Николай должен быть признан святым именно за это, за своё одиночество, за свою верность России.

В ночь со 2 на 3 марта 1917 года в Российской Империи произошло то, что исчерпывающим образом описывается всего двумя словами – государственный переворот.

Обстоятельства, при которых переворот произошёл, известны нам лишь со слов его непосредственных участников. Люди эти (поимённо известные) по законам не только тогдашней РИ, но и по законам любого государства, что рабовладельческого Древнего Египта, что свободнейшей и демократичнейшей на сегодня сверхдержавы США, являлись тем, что опять же на всех языках народов планеты называется всего двумя словами – государственными преступниками. Свидетельствам же, которые приводят государственные преступники, можно верить лишь в том случае, когда свидетельства эти даются под пыткой. Во всех других случаях цена им – грош в базарный день. А уж в виде "мемуарном" так и вообще… Поскольку мы ничего, подчёркиваю – ничего! – не знаем о том, что произошло в действительности, то все досужие разговоры о "предательстве" Николая теряют всякий смысл.

В ночь со 2 на 3 марта 1917 года Россия проиграла войну. Наши сегодняшние праздные рассуждения о том, что, мол, вот-вот, вот ещё немного, ещё чуть-чуть и русский флаг был бы водружён на купол (нет, не Рейхстага, у тогдашней России цели были поскромнее) Софии, опять же основываются на превратном понимании того, что такое война и как она ведётся. Объёмы выплавляемой стали и количество танков это, конечно, очень хорошо, но далеко (и очень далеко!) не всё, что требуется для достижения успеха в таком невообразимо сложном "мероприятии" как война. Главное (самое-самое главное, главнее быть не может) в войне – это желание того субъекта, который мы называем "народом" вести войну, в готовности народа умереть или победить. В готовности понести любые жертвы, но выстоять. Заставить народ умирать нельзя. Полагать, что можно написать газетную передовицу и миллионы людей кинутся в военкоматы, чтобы записаться в добровольцы, есть иллюзия и иллюзия очень опасная. Большей иллюзией является разве что интеллигентское убеждение, что войны выигрываются при помощи "заградотрядов", что бы под этим ни понималось.

На войне безусловно присутствуют лозунги, в которых простыми, доходчивыми словами проговаривается как, кем и для чего ведётся война, люди сами с собою разговаривают при помощи слов и при помощи слов же общаются между собою, смысл политического лозунга именно в этом – выразить в словах "чаяния народа". Понятно, что "чаяния" никакими словами не выговоришь, поэтому любой лозунг в той или степени приблизителен, побеждает тот лозунг, который ближе всего подошёл к тому, "что ни в сказке сказать, ни пером описать". Политический лозунг – это некий вербальный компромисс, "сердечное согласие", за победившим лозунгом стоит народ и побеждает тот политический деятель, который связал свой образ (который обычно к реальной личности имеет отношение самое отдалённое) к лозунгу-победителю. Скажем, воплощение в самую, что ни на есть, реальность, лозунга "Даёшь Берлин!" очевиднейшим образом демонстрировало пресловутое "единство партии и народа", совпадение желания народа, который видел цель войны именно в этом – во взятии Берлина, и геополитических целей тогдашнего политического руководства России. Между прочим, по-моему, именно этим объясняется то, что Сталин не захватил гораздо больший кусок Европы, народ просто не понял бы зачем надо воевать, когда уже достигнута цель – Берлин. То-есть бросить-то лозунг можно было, конечно. Что-нибудь вроде "Даёшь Ла-Манш!" и очень может быть, что армия этот лозунг приняла бы с воодушевлением, но дело в том, что армия – это опять же далеко не весь народ. Армия это то, чем народ воюет, а как каждому известно, меч сам по себе – это просто кусок железа, для того, чтобы он стал Мечом Кладенцом необходимо, чтобы его взял в руки добрый молодец Илюша.