Виталий Оппоков - Убийцы Российской Империи. Тайные пружины революции 1917

— Ваше суждение подтверждает непреложную истину: документ нужно читать со скрупулезной точностью. Отступил от этого правила — ошибка в выводах, неверное заключение. В приведенной справке не сказано о расстреле, а об убийстве. Нет и о том, что это сделали большевики. Отмечается лишь уничтожение трупов царской семьи большевиками. А это большая разница. Правда, в других документах, содержащихся в материалах предварительного следствия, есть сведения и о том, и о другом. Но на примере невнимательного прочтения данной справки хочу показать первопричину многих не совсем точных и логичных выводов, которыми пестрят многие публикации, отражающие трагедию последнего русского царя. Да и то, о чем говорится в справке (обобщающая часть), — опять же выводы Соколова, которыми пользуются, зачастую бездумно, иные писатели, публицисты, историки. Случается, что и факты перевирают. Сошлюсь на одну из таких многочисленных публикаций. В еженедельной газете Московского строительного комитета и ЦК профсоюзов строительства и промышленности строительных материалов „Московский строитель“ (17–24 июля 1990 г., № 28; это начало публикации, которая продолжалась в последующих номерах) помещен очерк Н. Обручева. Он перепечатан, о чем извещается в примечании, из сборника „Государь Император Николай II Александрович“ (сборник памяти 100-летия со дня рождения; Всеславянское издательство, Нью-Йорк, 1968 год). Не стану возражать здесь (разговор об этом впереди) по поводу „ангельских“ оценок, данных Обручевым Николаю Второму. Остановлюсь лишь на том, как автор очерка, не утруждая, видимо, себя тщательным изучением документов, переместил некоторых участников этой трагедии из Екатеринбурга в Пермь, из Перми в Екатеринбург и т. п. Так, Челышева, камердинера Михаила Александровича, содержавшегося в пермской тюрьме, он „делает“ камердинером царской семьи, „увозит“ в Екатеринбург и там „убивает“ вместе с царскими особами. Подобным образом Обручев поступает и с придворными царской семьи Гендриковой и Шнейдер, содержавшимися вначале в екатеринбургской тюрьме, а затем в пермской. Вместо Челышева Обручев „определил“ в камердинеры к Михаилу Александровичу управляющего делами великого князя Сергея Михайловича — Ремеза, „вывезя“ его из Алапаевска в Пермь. По данным Обручева, Ремез вообще в Алапаевске не числится, хотя его труп нашли именно там, в шахте, вместе с другими погибшими. Впрочем, Обручев изменяет и имя, и отчество Ремеза. Можно предположить, что при написании своего очерка он бегло ознакомился с некоторыми документами Екатеринбургского окружного суда. Так, в протоколе осмотра места происшествия, датированном 25 октября 1918 года и подписанном членом Екатеринбургского окружного суда И.А. Сергеевым, товарищем прокурора А.Т. Кутузовым и старшим милиционером Тихоном Мальщиковым, в перечне фамилий трупов значится и фамилия Ремеза. Но ее нет в другом документе. Процитирую его:

Судебно-медицинский осмотр и вскрытие трупов б<���ывшего> Великого князя Сергея Михайловича, князей Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей Романовых, б<���ывшей> В<���еликой> княгини Елизаветы Федоровны, графа Владимира Павловича Палея и монахини Варвары Яковлевой. Осмотр и вскрытие произведено под открытым небом, при пасмурной погоде, при температуре наружного воздуха в 2 градуса выше нуля по термометру Реомюра…“

Не упоминается Ремез и в заключении, составленном членами судебно-медицинской экспертизы. Не исключено, что именно этим документом мог воспользоваться Обручев. Но тогда непонятно, каким образом он „переместил“ Ремеза в Пермь, не только понизив последнего в должности, но и изменив ему имя и отчество. Ведь во всех материалах дела за исключением одного (речь идет об исследованных документах), в том числе и метрической книге об умерших за 1916 год (метрическая книга Свято-Троицкого собора, Алапаевского завода, Верхотурского уезда, Екатеринбургской епархии; часть третья), Ремез числится как Федор Семенович (Феодор Симеонович). Ну а в каком документе по-иному? Процитирую выдержку из него:

1918 года, декабря 28 дня, в городе Алапаевске член Екатеринбургского окружного суда И.А. Сергеев, рассмотрев настоящее дело, нашел:

20/7 мая 1918 года по распоряжению областного Совета Раб. Кр. и Кр. — Арм. Деп. Урала в городе Алапаевске были водворены на жительство следующие члены бывшего императорского Российского дома Романовых: Великий князь Сергей Михайлович, Великая княгиня Елизавета Федоровна, князь Иоанн Константинович с супругой Аленой Петровной, князья Константин и Игорь Константиновичи и сын б<���ывшего> Великого князя Павла Александровича от второго (морганатического) [13] Брак лица королевской (царской) семьи с лицом некоролевского (нецарского) происхождения. брака граф Владимир Павлович Палей… Одновременно с князьями прибыли и поселились с ними: доктор (личность его пока не обнаружена), состоящие при В. кн. Елизавете Федоровне монахини Варвара и Екатерина; камердинер [14] Здесь тоже неточность — Ремез был управляющим делами. Великого князя Сергея Михайловича Федор Петрович Ремез и два лакея…“

Как видите, Сергеев тоже здесь обозначил Ремеза-управляющего Ремезом-камердинером. Но если допустить, что Обручев пользовался именно этим документом, то он не только обязан был заметить, что извращает имя и отчество Ремеза, делая его вопреки Сергееву Петром Федоровичем (в объемном постановлении, которое заняло в деле листы со 114 по 118 об., Ремез упоминается несколько раз), но и „выдворяет“ из Алапаевска в Пермь.

— Ну, хорошо, — быть может, возразит будущий читатель, — Обручев и другие ему подобные ошибались в цифрах, датах, фамилиях, но какие основания утверждать об извращении фактов, а тем более основной линии следствия?

— Эти основания можно найти в самих материалах следствия.

— Значит, вы хотите сказать, что тот же Соколов преднамеренно переиначил логику своих выводов по делу? Вот вы здесь много цитировали документов. Разрешите и нам это сделать. Вот, к примеру, что писал о Николае Алексеевиче Соколове Гелий Рябов в журнале „Родина“ (№ 7 за 1990 г.): „…23 ноября 1924 года Н.А. Соколов внезапно скончался от разрыва сердца и был похоронен в местечке Сальбри, недалеко от Руана, во Франции. Друзья поставили на его могиле простой деревянный крест и сделали надпись: „Правда Твоя — правда вовеки“. Я думаю, что, если бы они продолжили „…и слово твое — истина“, они сказали бы чистую правду, ибо жизнь Николая Алексеевича была несомненным подвигом во имя раскрытия истины, что же касается обстоятельств расследования гибели Николая II и его семьи, то и особенно“. Что вы на это скажете?