Георгий Вачнадзе - Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине

Необходимо придать новую значимость Литфонду, вернее, возродить его первоначальный авторитет. Ведь не секрет, что и в СП-то сегодня вступают главным образом, чтобы иметь право на пенсию, оплачиваемый больничный лист, путевку в санаторий, дома творчества… Избавиться от всех „рабочих“ и прежде всего — от „оргсекретарей“. От всех: плохих и хороших, умных и дураков, пишущих и безграмотных. Не нужны они — откуда бы ни приходили: из секции поэзии или из КГБ. Не нужны! Надоели!

И чтобы сделать эту малость — еще одно условие: понимание того, что Союз писателей это Союз. Это товарищество профессионалов, которое имеют право возглавить лишь лидеры бесспорные. Лидеры по таланту, а не по разнарядке.

Здесь же — по-прежнему перетасовывают старую колоду крапленых карт…»

Газета «Книжное обозрение» в июле 1990 года подвела итоги всесоюзного конкурса читателей и назвала сто лучших книг минувшего года. Столь поздняя публикация вызвана была противодействием руководства Всесоюзного общества «Книга» — оно не рискнуло (дело было в мае) наградить призом читательских симпатий Александра Солженицына за книгу «Архипелаг ГУЛАГ. 1918–1956».

На первое место вышла книга Владимира Высоцкого «Поэзия и проза». На второе — книга о В.Высоцком французской актрисы Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет». Жаль, конечно, что обе эти книги вышли в очень сокращенном варианте. Популярность Высоцкого всенародная. Его песни, бичующие ложь, лицемерие, высмеивающие сильных мира сего, душителей свободной мысли, называющие неприятные вещи своими настоящими именами, стали гимнами молодежи, получили признание как интеллигенции, так и рабочих. После Сталина никого не хоронили в Москве при таком огромном стечении народа, как барда Высоцкого (1980) и диссидента Сахарова (1989). И того и другого советская власть жестоко преследовала, оба они при жизни в СССР не издавались.

Из ныне здравствующих русских литераторов в первой десятке лишь один писатель: Александр Солженицын (5 место) — «Архипелаг ГУЛАГ. 1918–1956». На третьем месте — получившая большую известность книга Р.Штильмарка «Наследник из Калькутты». Далее — Александр Дюма «Граф Монте-Кристо», Валентин Пикуль «Нечистая сила», Валентин Пикуль «Фаворит», Шарлотта Бронте «Джен Эйр», Василий Гроссман «Жизнь и судьба», Борис Пастернак «Доктор Живаго».

По количеству книгпризеров в лидеры вышел недавно скончавшийся писатель Валентин Пикуль — 6 книг (6, 7,17, 38, 56, 98 места). За ним следует Александр Дюма — 5 книг (4,15,24,75,87 места). Призер прошлогодних конкурсов — книга Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» — на 13 месте.

Среди авторов ста книг нет ни одного из Латинской Америки, Азии, Африки. Даже, казалось бы, такой популярный в СССР литератор, как Гарсиа Маркес, в список ста не вошел. Не названы в числе лучших и книги Кафки. На черном рынке они стоят умопомрачительно дорого, но, видимо, массовый читатель авангард не воспринимает. Не знаю, как Кафку, но труды безвременно ушедшего в мир иной в конце 1990 года очень крупного философа Мераба Мамардашвили (не признаваемого и гонимого властями за ярко выраженную культуру мышления, соединенную с культурой совести) прочли бы многие, но его у нас не публиковали. Как сказал о М. Мамардашвили советник Президента СССР Александр Яковлев, «он был для многих неудобен при жизни, особенно в десятилетия нравственной блудливости».

Советский читатель никогда не имел права выбора, вынужденный читать практически лишь то, что одобрялось высоким партийно-правительственным начальством. Но выбор и сегодня действительно не богат. Писатели нужны хорошие. Но откуда их взять, когда все лучшие уехали из СССР, большинство не по своей воле. Книги бывшего профессора Московского университета, ныне живущего в ФРГ Александра Зиновьева советскому читателю не известны. Пока что Зиновьев обозначился у нас лишь в газете «Правда», которая опубликовала интервью с этим выдающимся сатириком, которого можно ставить в один ряд с Зощенко и с Салтыковым-Щедриным. «Зияющие высоты» Зиновьева, будь они опубликованы в СССР (и не в толстом журнале, как у нас принято, а отдельной книгой с тиражом, соответствующим спросу), могли бы легко достичь астрономических цифр тиража и прибыли.

Лучшая часть литературы России XX века была издана за ее пределами и до сих пор не известна у себя на родине. То же относится и к трудам по истории, философии, социологии, экономике, литературоведению и искусствоведению и т. д. Прояви наши власти хоть малейшую заинтересованность, западные издатели при поддержке общественности и правительств в короткий срок сделали бы книгу — этот хлеб культуры — доступной для советских людей. И это при минимальных затратах. Даже переводить на русский язык ничего не надо, а наши читатели отдали бы немалые деньги за право знакомства с творчеством действительно писателей, а не отечественных деятелей номенклатуры.

Последние ведь как, бывало, издавали себя? Путем оказания взаимных услуг друг другу. Я, к примеру, — директор книжного издательства, которых в Грузии и десятка не наберется. Что я делал? Издавал собственный роман-кирпич в грузинском толстом журнале, потом в центральном русском толстом журнале. Затем отдельной книгой у себя в издательстве на грузинском языке, в московском издательстве — на русском, и во всех издательствах союзных республик и в братских социалистических странах (теперь уже бывших). Конечно же, мне приходилось тут же издать в своем собственном издательстве всех моих коллег из двух журналов и двух десятков вышеупомянутых издательств. В результате получалось море посредственных книг, дружба народов, ну и, конечно же, общая сумма гонораров за переиздание моей собственной книги, которой позавидовал бы Александр Дюма.

Наши издательства обожали печатать зарубежных классиков XIX века, благо гонораров им платить не надо, да и гарантия была, что в бозе почившие классики не примкнут к когорте западных коллег-писателей, которые нет-нет да и высказывали все что думали о кремлевской демократии.

По установившейся традиции из всего сонма живых зарубежных авторов наше правительство, а точнее идеологический отдел ЦК КПСС (каждый из инструкторов которого командовал «своим» — будь то Центральное телевидение, Госкомпечать, любая советская газета или издательство), жаловали лишь коммунистов и десяток-другой «верных друзей Советского Союза». Насчет тысяч других зарубежных авторов, когда вставал вопрос об их издании в СССР, директора издательств, вспоминая кислую мину своих шефов, в свою очередь грустнели и начинали жаловаться на невозможность выплаты гонорара в твердой валюте.

Думаю, что зарубежные авторы могли бы в порядке помощи странам Восточной Европы объявить о своем отказе в течение нескольких лет получать причитающиеся им гонорары в западной валюте от переиздания их произведений за бывшим железным занавесом. Уверен, что наши книжные издательства тут же начали бы печатать как воздух им необходимую самую разнообразную зарубежную учебную и художественную литературу. Для этого нужна добрая воля Запада, тем более что речь идет в целом о мизерных суммах.