Георгий Вачнадзе - Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине

Неужели мы перестаем экономить на детях, да и вообще на людях? Вот еще одно наше достижение 1990 года. Австралийская фирма стала печатать нам по 200 тыс. ежемесячных журналов советского издательства «Книга», Гостелерадио СССР и Госкомпечати СССР — «Он» и «Она» на русском языке. «Мы объявляем бой психологии нищеты» — эти слова главного редактора журналов Александра Полякова были долгожданны для советских людей.

Перестройка обнажила и обострила для советских людей проблемы политики, духа, морали, уровня и образа жизни. В том же эпохальном для советской прессы 1990 году 15-тысячным (мизерным пока) тиражом стал издаваться на английском, немецком и русском языках первый в СССР журнал охраны окружающей среды — «Экос». Его издатель Информационное агентство «Новости» печатал весь тираж в Финляндии и привозил его в Москву. Учитывая реальную опасность того, что с экологией в СССР становилось все хуже и что наша страна к тому же в поисках твердой валюты охотно берет на себя роль мировой свалки особо вредных отходов — журнал «Экос» имеет у нас все шансы завоевать широкую публику. Всем ведь интересно узнать о причинах экологического геноцида на полуострове Ямал, о допингах в спорте, о том губительном воздействии, которое оказывает на озоновый слой Земли американский «Шаттл» по сравнению с аналогичны ми советскими космическими системами. Редакция журнала объявила о своем намерении стать органом независимой общественной экспертизы, получила предложения о сотрудничестве с «Гринпис интер нэшнл» и другими международными движениями, научными центрами. «Экос» хочет быть рупором «зеленых». В поисках спонсоров для увеличения тиража редакция сразу объявила, что не примет грязные деньги таких советских ведомств, как Минхимпром или Минводхоз…

В апреле 1991 года в Москве объявили о выходе 150-тысячным тиражом первого в СССР иллюстрированного журнала для мужчин «Андрей». Главному редактору Алексею Вейцлеру было всего 27 лет — бывший журналист, профессиональный актер и хороший фотограф. Американский журнал «Тайм» пространной заметкой откликнулся на это небывалое для Москвы событие и назвал «Андрея» русским братом известного во всем мире мужского журнала из США «Плейбой». Что удивительно — достаточно высокое для отечественной печати качество достигнуто при печатании «Андрея» в Твери. Успех этого вида русской желтой прессы с ее порнографией (Вейцлер настаивает на термине «эротика»), политической и скандальной хроникой, сплетнями и катастрофами вдохновил редакцию на издание «Андрея» для русского зарубежья. Один из проектов русской «клубничной» периодики — распространение «Андрея» в США и в Израиле тиражом не менее 100 тыс. экз. по цене 34 доллара.

Люди, которые хорошо знают нас и западные реалии, по поводу будущего нашей прессы говорят однозначно — нашим толстым журналам придется похудеть и даже исчезнуть, газетам уменьшиться в ассортименте и здорово пополнеть. Ну и должны появиться, как грибы после дождя, иллюстрированные массовые еженедельники — политические и специализированные, по интересам. Вот как видит этот процесс «НГ» (12.3.1991), перепечатавшая из «Нового русского слова» (18.1.1991) в сокращении следующую статью нашего соотечественника Михаила Энштейна:

«Иностранца в советской стране всегда поражал изможденный, чахоточный вид газет (как правило, 4–6 страниц) и тучный, почти апоплексический вид журналов (таких, как „Новый мир“, — страниц под триста).

На Западе, наоборот, обычная ежедневная газета состоит из пятидесяти разнимающихся тетрадей („Политика“, „Бизнес“, „Спорт“, „Городские новости“, „Стиль жизни“, „Наука“ и т. д.) — в общей сложности страниц сто, не меньше. Что касается воскресных газет, то на этот пуд вздымающейся бумаги и взглянуть страшно — такая сокрыта в нем бездна информации, непосильной уму. На этом фоне западные журналы выглядят суховато-подтянутыми: ну восемьдесят, ну сто двадцать, ну, если очень уж специальный, сто восемьдесят страниц.

И это не просто разные объемы — это разные срезы общественного сознания. В СССР история текла утончающейся струйкой, и вполне хватало плоской двухлистной газетки, чтобы наполнил ее поток дозволенных новостей. День ото дня отличался не больше, чем на толщину наших ежедневных газет.

Что касается ежемесячных журналов — о, это совсем другое дело! Журналы подвергали нашу действительность литературно-художественному и общественно-политическому осмыслению. На тонкой подкладке фактов нарастала толстенная шуба мифов.

Журналы изменятся в лице, но преобразуется и их профиль. Раньше было так, что художественные журналы, вроде „Знамени“ и „Москвы“, считались массовыми. Теоретические журналы, вроде „Вопросов философии“, считались специальными и издавались малым тиражом. Вполне по заслугам, потому что в одних процветала беллетристика, в других — схоластика. Искусство для немногих и философия для всех — это было страшнее всего. И никак нельзя было допустить, чтобы философия и психология заговорили на живом, общедоступном языке…

Можно предположить, что теперь художественные журналы начнут специализироваться, искать своего читателя и подпольным тиражом в стотысячу экземпляров приобщать его к изощренным словесным и живописным экспериментам. И можно предположить, что возникнут журналы по философии, этике, психологии, социологии, религии, эзотерике, которые будут обращены к десяткам и сотням тысяч, если не миллионам, и будут привлекать теоретическое мышление к насущной жизни и к богатству повседневного языка. Иными словами, возникнут журналы для художественной элиты и мыслящего народа».

Достаточно было обойти летом 1991 года с десяток советских книжных магазинов, чтобы понять суть проблемы. Книг по-прежнему не было, если не считать произведений Ленина и Горбачева, прочих таких же скучных изданий, в просторечии именуемых макулатурой, так как покупать их или даже даром брать в библиотеках никто не хотел. А ведь издавать их, особенно в переводе на другие языки, было накладно.

Всю эту прелесть печатали, продавали, хранили и… уничтожали. «Литгазета» (30.1.1991) сообщала, что книготорговое объединение «Москнига» оповестило издательство ЦК КПСС «Политиздат» об уничтожении полсотни изданных им вполне новых книг. Среди них брошюра Горбачева «Активно действовать, не терять время», его же «Быстрее перестраиваться, действовать по-новому» и его же еще 15 сочинений. А также книги Рыжкова, Слюнькова, Маслюкова, В.Медведева, Разумовского… «Москнига» оповещала издательство с намеком на то, что книги Большого Начальства впредь стоит выпускать куда более скромными тиражами. Знамение перестройки и гласности — в не очень давние времена такие «генеральные чистки» официальной литературы проводились куда реже и уж, во всяком случае, без оповещения в прессе. Умные люди из журнала «Столица» (№ 5,1991), взывая к экологической совести отечественного чиновничества, требовали не сжигать книги Ленина и его последователей, как того требует инструкция, а отправлять их в макулатуру, на переработку. Да и что понесут букинистам наши дети? Сегодня сочинения Сталина, Хрущева, Троцкого и Суслова стали раритетами и стоят бешеные деньги. «Не сжигайте Горбачева», гласил заголовок в «Столице».