Игооь Лавровский - Перенастройка. Россия против Америки

Игорь Лавровский

Мировая революция, о необходимости которой твердили большевики и не только большевики, в XX веке совершилась. Но так неожиданно и в таких удивительных формах, что ни марксисты, ни немарксисты ее не заметили.

Общества с течением времени меняются. Меняется экономика. Каждодневные количественные изменения постепенно накапливаются, проблемы нарастают, и — происходит качественный сдвиг. Ведущая роль в экономике переходит от одного фактора производства, такого как труд, земля, капитал, технология, к другому. Меняется характер общественно-экономической формации. Происходит, как прогнозировал К. Маркс, социальная революция.

Все древние цивилизации были основаны на труде как основном факторе производства. Соответственно тот, кто владел трудом в виде рабов, тот и командовал обществом. Там, где объем производства определялся количеством вовлеченной в сельскохозяйственный оборот земли, на первый план выходили землевладельцы, формировались феодальные отношения.

В XIX веке на первый план выходит производственный капитал — сначала машины сами по себе, потом финансовый капитал как абстрактная форма производственного капитала. Вплоть до этого момента классификация общественных систем западными политэкономами и марксистами совпадает. Расхождения начинаются при классификации социально-экономических систем XX века. Западная теория считает, что капитал до сих пор является основой мировой экономики, несмотря на огромный рост государственной бюрократии, не свойственный для классического капитализма, несмотря на выдвижение доступа к технологии на первый план в обеспечении производительности экономики. Не замеченной ими осталась грандиозная социальная революция, превратившая пролетариев XIX века в нынешних работяг с сотовыми телефонами на джипах и в коттеджах, которые готовы называть и считать себя кем угодно, хоть неким средним — может быть, краеугольным? — классом, но только не пролетариями капиталистического общества. А нынешние капиталисты спешат поскорее избавиться от вдруг приплывшей к ним собственности, растворив ее в безразмерном общественном акционерном капитале, и стараются внешне слиться с толпой бывших пролетариев. Это что угодно, но только не капитализм.

Советские коммунисты утверждали вслед за Марксом, что капитализм неизбежно настигнет кризис. Происходит социалистическая революция. Власть захватывает победивший пролетариат, который национализирует экономику, и все начинают жить по плану. Отсюда вытекало, что если власть не захвачена победившим пролетариатом, а, скажем, получена в результате демократических выборов, и экономика не полностью национализирована, то это уже как бы не социализм. Другими словами, они признавали за социализм только свое собственное представление о нем. Идеологические работники мало интересуются реальностью.

В западной политэкономии считается, что свободное предпринимательство за счет своей предприимчивости преодолевает все кризисы. Государство есть аберрация, тень облака на лесу свободных деревьев, что-то вроде курьера на посылках. Свободный рынок сам знает, куда идти, и всегда найдет дорогу, даже если нет никакой дороги и нет цели движения. Однако исторический опыт показывает, что начиная с XX века цель движения частного капитала создается уже не самим этим капиталом, а государством, которое превращается в главного заказчика и инвестора.

Маркс считал, что капитализм придет ко всеобщему кризису, который заставит общество подчинить интересы накопления капитала своим неэкономическим целям. Государству придется заняться планированием и глубоко влезть в экономику. В результате производительные силы достигнут небывалого развития и люди смогут получать сколько они хотят и работать в свое удовольствие. Он считал, что социализм сначала победит в наиболее развитых странах капитала. Россия на его карте мира среди лидеров социалистического движения не значилась.

Он также писал, что буржуазные, капиталистические революции бывают кровавыми и жестокими, поскольку в них меньшинство подчиняет себе большинство. Социалистические же революции, по его мнению, должны быть почти бескровными, поскольку большинство заставит меньшинство сдаться, по возможности не прибегают к насилию. Исторический анекдот гласит, что Маркс, побывав на марксистском собрании и послушав параноидальные речи ораторов, покинул мероприятие со словами «я не марксист».

История XX века развивалась по прогнозам Маркса. Как и было предсказано, всемирный экономический кризис начался в богатейшей стране капиталистического мира — Соединенных Штатах Америки — в 1929 году. Причиной было безудержное нерегулируемое накопление капитала, которое привело к гигантскому перепроизводству товаров и падению цен на всех рынках. Крах 1929 года затронул всех — советский экспорт зерна рухнул, оставив важные импортные контракты индустриализации неоплаченными и заставляя советское правительство оплачивать их всеми имеющимися ресурсами вплоть до демпинга зерна и продажи картин из Эрмитажа.

А достаточно развитая к тому времени американская демократия действительно совершила социалистическую революцию без применения массового насилия. Введение антимонопольного законодательства ограничило возможности неконкурентного накопления частного капитала. Была создана система государственного планирования и регулирования экономики путем осуществления национальных экономических программ и регулирования финансового рынка. Меньшинство крупных капиталистов было поставлено под контроль демократического большинства без помощи товарища маузера. В Штатах победил социализм без социалистов.

Даже коммунистические идеологи брежневской эпохи были вынуждены признавать социалистический характер западной экономики. В 1980-х годах для вуалирования реальности использовалась такая теоретическая фигура: все основные предпосылки коммунизма на Западе созданы, не хватает только руководящей роли компартии. К 2009 году они, наверное, с радостью бы нашли эту руководящую роль в действиях Барака Обамы.

В начале 1990-х годов марксизм в России был старательно дискредитирован — с одной стороны, в целях политической мимикрии, чтобы получить доступ к западным программам и грантам, а с другой стороны, чтобы устранить идеологические препятствия для приватизации государственной собственности. На Западе это совпало с периодом, так называемой глобализации, а на деле долларизации мировой экономики, когда демпинг американского доллара был использован Соединенными Штатами для экономического захвата территорий и рынков бывшего Восточного блока.