Олег Росов - «Герої» наизнанку

Ну и ещё один фрагмент:

…6. Через сельсоветы и органы милиции оповестите население о необходимости сдачи в органы НКГБ—НКВД имеющегося на руках оружия.

Предупредите, что в случае добровольной сдачи оружия, владельцы его наказываться не будут.

Предупредите также, что в случае обнаружения у кого-либо из жителей огнестрельного оружия, без соответствующего разрешения, владельцы будут привлечены к ответственности по всей строгости закона…»

Вот такая карательно-репрессивная деятельность органов госбезопасности наблюдалсь на территории Западной Украины. Читатели вправе делать выводы самостоятельно…

Осознавая всю серьезность положения, руководство органов внутренних дел требовало от своих подчиненных постоянной координации работы с органами госбезопасности. В частности, в директиве наркоматам внутренних дел и госбезопасности УССР нарком внутренних дел Л.П. Берия требовал:

«…2. Все мероприятия по преследованию и изъятию бандитов из числа оуновцев обязательно согласовывать с соответствующими органами НКГБ, оказывать последним всемерное содействие в проведении операций, выделяя в распоряжение органов НКГБ на операции необходимое количество работников милиции.

3. По запросам начальников органов НКГБ незамедлительно передавать в их распоряжение арестованных оуновцев, материалы следствия, агентурные сообщения и проч., учитывая, что задача разгрома оуновских организаций в первую очередь возложена на органы НКГБ…»

А ситуация действительно была критической. Так только по УНКВД Львовской области за 1940 — начало 1941 г. было ликвидировано и закончено следствием 7 крупных украинских националистических формирований, в том числе 3 краевые экзекутивы ОУН с периферией, арестовано и закончено следствием 60 участников терактов, профильтровано и закончено следствием 4000 нарушителей границы, оформлено и закончено следствием дел на 6088 беженцев (нарушителей и беженцев проверяли и проверяют в обязательном порядке на предмет сотрудничества с разведорганами иностранных государств, участия в подполье или обычную уголовщину).

Между прочим, в докладной записке прямо отмечалось, что имели место факты нарушения «…процессуальных норм, что в свою очередь вело к частичному возвращению дел на доследование, постоянным конфликтам с прокуратурой и тюремными ведомствами, создавало излишнюю переписку и постоянную угрозу ответственности за создавшееся положение…». Это к вопросу о «повальной фальсификации дел» в советских органах госбезопасности. Повторим еще раз — за нарушение процессуальных норм следователи несли ответственность, а дело возвращалось на доследование. При этом такая ситуация объяснима, поскольку в следственной части Львовского УНКВД за это период (с начала 1940 до 15 мая 1941 г.) прошло производство по 20520 подследственных и отработано следственных дел на 18920 человек (более 1000 подследственных ежемесячно и более 50 дел на следователя). Руководство Львовского УНКВД просило увеличить штат следственной части на 15 человек. В резолюции наркома госбезопасности УССР П.Я. Мешика указано, что чтобы это было сделано за счет сокращения штатов по восточным областям Украины.

Перед тем, как продолжить характеристику работы советских органов госбезопасности нужно сделать небольшое пояснение. Дело в том, что любая подпольная организация или партизанский отряд не может существовать «в подвешенном» состоянии. Для нормального существования подполью и «партизанке» обязательно нужна база. Базой служат все жители данной территории, лояльные к данному подпольному или партизанскому движению, независимо от их отношения к существующей власти. И это понятно, поскольку никакая помощь из-за кордона или лини фронта не может полностью обеспечить нормальное функционирование подпольной группы или партизанского отряда. В условиях враждебно настроенных местных жителей ликвидация подполья или «партизанки» — вопрос времени. Именно местные жители обеспечивают кров, продовольствие, одежду и разведданные для подполья или партизанского отряда. Кроме того, из лояльных местных жителей вербуются или рекрутируются новые члены организации. Особую категорию составляют сельские жители, поскольку деревня или село — это маленький анклав, в котором все обо всех все знают — кто в партизанах, а кто в местных органах власти. И, наконец, отдельная группа — родственники участников подпольного и партизанского движения — самый надежный его актив и база.

Поэтому первая задача, которую себе ставит руководство спецслужб — борьба за «обывателя». Непричастных — не обижать и поощрять, причастных — удалять с повстанческой территории всеми возможными с точки зрения действующего законодательства способами. Повторим — с точки зрения действующего законодательства, поскольку незаконные методы очень быстро становятся известными местному населению и приводят к обратному эффекту, к тому же давая противнику повод для ведения пропаганды. Только подорвав основную базу партизанского или подпольного движения можно его задавить окончательно, так что ему никакая помощь с «большой земли» не поможет.

К пониманию этого пришло и руководство СССР. 14 мая 1941 года выходит совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР № 1299-526сс «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях СССР».

О чём же говорилось в этом документе? Пожалуй, главными были два пункта:

«…2. Арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Советского Союза сроком на 20 лет с конфискацией имущества:

а) членов семей участников контрреволюционных украинских и польских националистических организаций, главы которых перешли на нелегальное положение и скрываются от органов власти;

б) членов семей участников указанных контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН…

…4. Войска НКВД Украины расквартировать отдельными подразделениями в наиболее пораженных бандитизмом районах западных областей УССР для использования их в борьбе с бандгруппами…»

Обратим внимание, что выселять предписывалось не всех подряд и не все семьи, члены которых были учтены как участники подполья, а только семьи, главы которых либо уже приговорены к высшей мере наказания, либо перешли на нелегальное положение. При этом идея была очень простая. Во-первых, лишить подполье базы. Во-вторых, дать понять подпольщикам, что антигосударственная деятельность плохо отразится, прежде всего, на их родных и близких. Что кстати, целиком аргументировано — почему члены семей противников власти должны пользоваться всеми правами лояльных граждан? Ведь данная ситуация ярко иллюстрирует безнаказанность и наглядно демонстрирует бессилие властей. Кроме того, с учетом психологии сельских жителей и того, что подполье базировалось в основном на села, вероятность того, что семьи не осведомлены, где находится и чем занимается их глава — маловероятна. А будущие подпольщики задумаются, чем может закончиться участие в «революции» и появится весьма вероятный шанс, что от участия в подполье их отговорят близкие. И, наконец, последнее, такая акция — единственный способ резко сбить активность подполья и быстро его ликвидировать, как массовое явление. Других «рецептов» не существует. Если база не будет нейтрализована, то в лучшем случае государство ожидает затяжное ведение боевых действий на собственной территории с постоянным проведением периодических контртеррористических операций разного масштаба.