Олег Грейгъ - Сталин мог ударить первым

Итак, не важно, по каким-то причинам эти чекисты, находившиеся в уютных особняках Максимовой Дачи, расположенных в одном из урочищ, не были уведомлены об оставлении города. По некоторым сведениям, комиссары, ранее отправившие членов семей на Кавказ, прятали в пещере под водопадом в Максимовой Даче драгоценности (надо полагать, изъятые у арестованных и приговоренных к смерти). Пленение своих сотрудников ГУГБ не подтвердил; зато среди бежавших на Кавказ военачальников было распространено официальное сообщение, что группа высших и старших командиров, которая не успела эвакуироваться, геройски… погибла в последнем бою на Херсонесе. Правда, в послевоенное время вскользь сообщалось, что генерал Новиков попал в плен и погиб в концлагере Флоссенбург; в действительности и Новиков, и Умрихин были освобождены в 1945 году англичанами и переданы в советские фильтрационные лагеря, где проявили несговорчивость с руководством НКВД и за отказ сотрудничества были зверски убиты. Все иные известные данные об этих людях — привычная советская фальшивка, подтвержденная сфальсифицированными документами… режим на выдумки мастак…

За спасение своих бесценных жизней и сдачу в плен почти 150 000 человек военачальники получили «по заслугам».

В 1958 году адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский получил звание Героя Советского Союза, стал почетным гражданином многострадального Севастополя, его имя присвоили боевому кораблю, именем Октябрьского назвали учебный отряд Черноморского флота, улицу. Награжден 3 орденами Ленина, 3 орденами Красного Знамени, 2 орденами Ушакова 1-й ст., орденами Нахимова 1-й ст., Суворова 2-й ст., Красной Звезды.

Генерал армии Иван Ефимович Петров в 1945 году стал Героем Советского Союза, был награжден пятью орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденами Суворова 1-й ст., Кутузова 1-й ст., Трудового Красного Знамени, Красной Звезды и др.

В 1965 году звание Героя Советского Союза — «за подвиги в годы Великой Отечественной войны» — присвоили члену Военного совета Черноморского флота вице-адмиралу Николаю Михайловичу Кулакову. Также награжден двумя орденами Ленина, Красного Знамени, орденом Нахимова 2-й ст., Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды и медалями.

«Герои», достойные своей эпохи…

…Со взятыми в плен высшими командирами лично вел беседу командующий 11-й армии Эрих фон Манштейн, удостоенный фюрером чина генерал-фельдмаршала за взятие Главной базы Черноморского флота и города Севастополя.

Сидя в удобном кресле и кутая ноги в клетчатый плед, престарелый полководец, уже порядком устав от внимания прибывшего издалека с определенной миссией слушателя, откровенно говорил мне, вспоминая о тех днях:

— Получение генерал-фельдмаршальского жезла было знаком победоносно осуществленной кампании и наверняка означало венец моей военной карьеры. Я был горд. Но при этом я не забывал, сколько нужно солдатской удачи, чтобы достичь этого… Впрочем, что стоят эти почести в сравнении с бременем ответственности, которое несет тот, на кого вместе с командованием армии одновременно возлагается и ответственность за огромное количество жизней, отчасти даже за судьбу своей страны. В тот благословенный час я и мои соратники думали о том, что именно благодаря храбрости и чувству ответственности наших солдат были преодолены все неимоверные трудности и достигнут успех в кампании, которую победоносно завершила 11-я армия… моя армия, верная немецким солдатским традициям… она сражались по-рыцарски благородно… Я не имел возможности увидеть всех своих солдат и офицеров, чтобы пожать им руки, я пригласил только командиров, вплоть до командиров батальонов, и всех тех офицеров, унтер-офицеров и рядовых, всех тех, кто имел Рыцарский крест или Золотой немецкий крест, на торжественный акт в парк Императорского дворца Николая II в Ливадии. Ты хочешь знать, что я действительно сказал им? Я сказал: «Солдаты, вы внесли большую лепту в то, чтобы освободить русских от большевистского рабства и чтобы вернуть этот дворец его истинным хозяевам — внукам императора Александра II, живущим в Ницце. Чтобы вернуть эту землю русским, татарам, грекам, немцам, достойно ценящим свободу, которую вы принесли им!»

Мой собеседник умолк, чтобы подождать, пока прислуга подала нам кофе, поправила плед на коленях хозяина, заботливо оглядела все вокруг и медленно вышла, после чего, насладившись терпким ароматом и отхлебнув глоток, фон Манштейн неспешно продолжил:

— Там же мы почтили память павших солдат, затем прозвучала вечерняя заря «Сила любви», и наша тихая молитва вознеслась к небу, к Создателю нашей вечности. Последнюю дробь барабана сменила песня о добром товарище, которая, пожалуй, нигде не была более уместной, чем после боев на Востоке, — прощальный привет тем, кого нам пришлось похоронить в крымской земле.

Я поблагодарил всех солдат 11-й армии и 8-го авиакорпуса, которые не смогли участвовать в этом торжестве. В завершение прошел скромный ужин, правда, несколько советских самолетов, пролетевших с Кавказа, мстительно угостили нас бомбами. К счастью, все обошлось без жертв, а великолепный Императорский дворец не пострадал. Стоявшая в Нижней Ореанде батарея зенитчиков точным огнем сбила четыре самолета, а два других ретировались.

Наутро мы с удовольствием купались на имперском пляже в Ливадии, хотелось думать только о хорошем… Мне уже стало известно, что учрежден знак «Крымский щит» специально для моей 11-й армии. По этому случаю мы собрались в одном домике, и наш начальник разведотдела подполковник генерального штаба Эйсманн сообщил, что недавно он приехал из Симферополя, где один татарин, золотых дел мастер, сделал из серебряных часов пару генерал-фельдмаршальских жезлов на мои погоны. И 2 июля 1942 года эти жезлы с тонкой гравировкой были уже закреплены поверх моих витых золотом генеральских погон. Что бы ни думали обо мне противники — советские маршалы, но мне было очень приятно от этого трогательного знака, доставившего большую радость. Тогда же пришла посылочка, отправителем которой был немецкий кронпринц. В посылочке оказался тяжелый золотой портсигар с выгравированным на крышке планом крепости Севастополь, на внутренней стороне его было начертано имя высокого жертвователя и надпись на немецком и русском языках: «Благодаря вам, генерал-фельдмаршал, и вашим солдатам Севастополь вновь русский». В своем сопроводительном письме кронпринц писал, что ему не было суждено овладеть в свое время Верденом и он искренне завидует генерал-фельдмаршалу; это были слова любезного человека. А один русский священник, бежавший от большевистского режима из России во Францию, прислал мне из Виши толстую трость, изготовленную из узловатой виноградной лозы. В набалдашник был вделан топаз, а на узком металлическом кольце стояла надпись на русском языке. В письме священник писал, что его дед во время Крымской войны, будучи командиром полка, участвовал в героической обороне Севастополя, был тяжело ранен в ногу, и тогда солдаты его полка сделали ему эту трость. Обрадованный тем, что я занял Севастополь и освободил Крым от большевистской тирании, он, священник, прислал мне в благодарность эту памятную трость.