Михаил Антонов - От лжекапитализма к тоталитаризму!

Октябрьская революция называется социалистической, однако в действительности она была национально-освободительной и антиколониальной, положившей конец господству иностранного капитала и правлению продажной антинародной прозападной элиты в России. А главное — она установила в СССР не социалистический (или, если угодно, не просто социалистический), а Советский строй, эту ещё несовершенную, но уже достаточно развёрнутую форму Русской советской цивилизации.

Вот теперь можно дать определённый ответ на вопрос об общественно-политическом строе будущей России. От бандитского лжекапитализма наша страна перейдёт на короткое время к корпоративному государству, а, достигнув зрелости, превратится в тоталитарное государство, которое представляет собой подлинно народное государство, высшую форму демократии.

Такой ответ всё равно будет читателям непонятен. И это не мудрено.

Во-первых, понятие «тоталитаризм» скомпрометировано и оплёвано настолько, что о нём, кажется, уже и заикнуться нельзя, даже «гитлеровский фашизм» (который, как известно, назывался не фашизмом, а национал-социализмом) сюда приплетён. Но это не должно нас смущать. И большевиков, и социализм, и коммунизм хулили и клеймили позором, а они свою службу плохо-бедно, но сослужили.

Во-вторых, хотя становление корпоративных и тоталитарных государств составляет сущность политических процессов, происходивших в XX веке, наука этих явлений не заметила и продолжает хранить гордое молчание по этому поводу, отвлекаясь лишь на то, чтобы «заклеймить тоталитаризм» как некое подобие ада.

Такая позиция буржуазной науки объяснима и предсказуема. Идея народного государства — это кость в горле буржуазии. А то, что российская наука повторяет, словно попугай, идейки науки буржуазной, тоже не удивительно. Она при Советской власти занималась бессмысленной апологетикой социализма-коммунизма, не приобретя никакой самостоятельной позиции, а лишь комментируя и обосновывая задним числом решения Коммунистической партии. А оказавшись в обществе, где господствуют либералы — сторонники капитализма, она перешла к восхвалению или объяснению этого строя. Если в ней подчас и раздаётся критика в отношении этого строя, то она ведётся с позавчерашних, давно устаревших, позиций. Наступления нового этапа мировой истории она не заметила.

Вот почему в новой работе я прослеживаю развитие корпоративных и тоталитарных государств в мире и уже на этой основе пытаюсь представить картину будущего России. А сделать это очень нелегко, ибо для этого придётся совершенно по-новому взглянуть на весь ход мирового развития за последние сто лет. Начнём с начала прошлого века.

Анализируя «из сегодняшнего далёка» путь, пройденный человечеством в XX веке, и сопоставляя его с объяснениями политиков и историков, невольно приходишь к неутешительным выводам. Большая часть пролитой крови, пережитых мук и страданий миллионов и миллионов людей — это расплата за ошибочные представления о мире и о сущности происходящих событий. Мир непрерывно изменяется, но люди с большим запозданием осознают происшедшие перемены и действуют в соответствии со своими устарелыми представлениями. Естественно, их суждения и действия оказываются ошибочными, и итог получается совсем не такой, какой ожидался.

В Евангелии Иисус Христос в краткой форме сформулировал закон, определяемый природой «падшего» человека: люди, в массе своей, «видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют… ибо огрубело сердце людей сих…».

Не будем вдаваться в подробный разбор приведённых слов Господа, причин окаменелости людских сердец, потому что это — тема особого разговора, которого человечество ждёт уже почти две тысячи лет, и пока не заметно, чтобы кто-то его спешил начать. Марксизм лишь ограничился констатацией своего рода «закона отставания сознания от бытия». Отметим лишь сам неоспоримый факт запоздалости и, следовательно, устарелости людских представлений о мире, да и о самих себе, и подтвердим это лишь немногими примерами.

Стало уже притчей во языцех, что «генералы всегда готовятся к прошлой войне». Вот три коротких подтверждения этой истины.

Когда началась Крымская война, император Николай I, как и большинство образованного общества России, был уверен в нашей скорой победе. Ведь всего 38 лет назад русская армия разгромила вторгнувшуюся в нашу страну армаду Наполеона, то есть, по сути, вооружённые силы почти всей Европы, и после этого Александр I стал распорядителем судеб европейских государств. Позднее, когда на сцене одного из парижских театров появилась пьеса о неблаговидных похождениях Екатерины II, Николай, вступившись за честь своей бабки, вызвал к себе французского посла и потребовал немедленного запрещения этого пасквиля. В противном случае он обещал прислать в Париж «миллион зрителей в серых шинелях». И французской правительство, испугавшись такого поворота в ходе «театрального сезона», без промедления исполнило это требование императора России. Всё это создавало и у императора, и у российской общественности представление о нашем военном могуществе, о способности России по-прежнему распоряжаться судьбами Европы.

А что оказалось на деле? Русская армия вступила в войну с тем же вооружением, с каким воевала против Наполеона, с ружьями. Военно-морской флот состоял из тех же, что и прежде, парусных кораблей, а войска шли в Крым пешим маршем. Между тем армии наших европейских противников были вооружены винтовками, с гораздо большей дальностью стрельбы, что позволяло их солдатам расстреливать русских, не подвергая себя опасности. Флот западных держав состоял из паровых судов. В этих странах уже складывалась сеть железных дорог, и они могли быстрее подвозить войска к портам погрузки на корабли.

Разве в России не знали об этих новшествах? Знали, и очень хорошо. Когда читаешь журналы тех лет, видишь, как авторы, следившие за развитием техники в Западной Европе, писали об этом, стараясь удивить нашу читающую публику. Но всем казалось, что эти новшества — это одно, а война, если таковая паче чаяния случится, — это совсем другое. Сейчас даже неловко читать, почему император и его окружение так долго противились строительству железных дорог в России, какие до нелепости смешные доводы при этом приводились. И в этом состоянии самоослепления Россия вступила в войну, оказавшись к ней совершенно не подготовленной.

Итог известен: война оказалась проигранной, причём так позорно (в восприятии общественности), что Николай, как предполагают, даже покончил с собой. Хотя, если быть объективными, — Крымская война если и была «позорно проиграна», то не одной Россией, а и её противниками. Коалиции сильнейших держав Европы в союзе с Турцией в результате кровопролитных боёв удалось захватить маленький клочок Крыма возле Севастополя, но всех остальных фронтах она успеха не имела. Её силы были на исходе, тогда как в России поднималось мощное патриотическое движение, и дело шло к превращению кампании во вторую Отечественную войну, которая должна была бы закончиться нашей победой. Смерть Николая и вступление на престол Александра II, видевшего смысл своей жизни и цель России во вступлении нашей страны в «семью цивилизованных государств Европы», предотвратили такой исход. К тому же главная — религиозная — причина войны (препятствия, чинимые турками христианам, желавшим посетить Святую землю) была устранена, то есть Россия одержала моральную победу. Так что в данном случае следует говорить не столько о поражении, сколько об упущенной победе. Но с чисто военной точки зрения Крымская кампания «развеяла миф о непобедимости российской армии», утвердившийся в мире после разгрома Россией армии Наполеона (точнее, почти всей объединённой Европы). Это наше поражение имело громадные политические и экономические последствия и предвещало новые бедствия для России. Запад убедился, что Россия — вовсе не прежняя могущественная держава, а «колосс на глиняных ногах», за счёт которого можно поживиться, и это ещё более усилило его всегдашнюю враждебность к нашей стране, став залогом неизбежных новых агрессий против неё.