Сергей Кургинян - Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1

Это актив умеет. Рассказать о белом проекте развития он не может. Выдвинуть концепцию будущего не может. А жонглировать трупами — «силь ву пле». Отжонглировали… Что дальше? Каков следующий этап покаяния, если я правильно понимаю замысел князя Трубецкого?

Понятно, что Ленин — не «кровавый палач» (или, точнее, ничуть не более кровавый, чем Кромвель или Робеспьер), а ОСНОВАТЕЛЬ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА. Если до конца сплясать на костях Ленина и Сталина (а предлагается именно это), то неминуемо возникнут как уже обсужденные мною проблемы с советской правопреемственностью, так и острейшие проблемы собственно политического характера.

НАЧНЕТСЯ ПОЛИТИЧЕСКИЙ — И ИМЕННО ПОЛИТИЧЕСКИЙ — КРИЗИС, ПРИЧЕМ ЖЕСТОЧАЙШИЙ.

Ведь действие рождает противодействие… Власть отпадает от осуществленного Путиным зыбкого идеологического синтеза? Тогда электорат отпадает от власти.

Путинское большинство испаряется.

Власть оказывается в изоляции от большинства и в объятиях «белой группы».

Большинство начинает наседать.

«Белая группа» требует для самоспасения диктатуры.

Перед началом этой диктатуры политические лидеры (Путин и Медведев) должны исчезнуть со сцены, как виновники дестабилизации.

Появляются новые фигуры.

Невозможность их легитимации порождает декоративный, но не лишенный кровавости режим. Режим быстро выходит из берегов.

Возникает не большая, как кажется, а значительно меньшая международная легитимация.

Режим становится еще жестче. Это называется «галопирующее ужесточение».

Нарастает и ответное ожесточение — и вне, и внутри страны.

Режим разваливается.

Россия исчезает с исторической сцены.

Кто-то думает, что события будут развиваться иначе? ГКЧП тоже думал («да в суп попал»). Кому-то хочется, чтобы противник попал в очередной «суп»? Однако в «суп» попадет не только противник, но и народ. И если мы этого не хотим, а это запускают, в том числе используя тему убийства царской семьи, то придется, обсуждая развитие, заняться еще и (по возможности, кратким) рассмотрением этого убийства.

Во-первых, потому, что мы и перспективы, связанные с развитием, обсуждаем политически (то есть предполагая, что развитие могут превратить в свою противоположность, «перестройку–2»).

Во-вторых, потому, что если это все начнется, то реального развития не будет и в помине. А будет, напротив, очередной регресс. И все это как раз под регресс и сооружается.

В-третьих, потому что есть неявная связь между дайной исторической тематикой и тем, что входит в понятие «стратегия развития».

Начну все-таки с того, что в Российской империи были самые разные силы, понимавшие, что развивать империю можно. Причем делать это надо жестко, мобилизационно и вопреки разного рода элитным играм. Эти силы существовали и в армии, и в тогдашних спецслужбах, и в интеллектуальной среде империи. Чаще всего упоминают в связи с этим программы Маниковского и Главного Артиллерийского управления российской армии. Но это только верхушка айсберга. Было множество проектов, которые могли бы спасти все, о чем мы запоздало плачем: и жертв гражданской войны, и царскую семью, и жертв коллективизации, и жертв 1937 года.

Нужно было только суметь мобилизовать имперскую систему на развитие. Не на стабилизацию, не на спокойные десятилетия, которые грезились Столыпину и которых не могло быть, а на развитие. Были люди, были структуры, были разработанные проекты. Чего не было? Не было ВОЛИ — политической адекватности лидеров и готовности правящего класса (элитных групп) соответствовать требованиям истории.

А когда нет такой ВОЛИ, то ужасная штука под названием «революция» становится фактически неотвратимой. Если группы и классы, лидеры и системы не могут соответствовать, то их безжалостно устраняют, потому что в противном случае погибнет народ. В этом высшая и неотменимая революционная правда. Страшная правда, но правда. Да, надо сделать все, чтобы избежать революции. Но если революция становится неизбежной, то она лучше, чем гибель нации.

УПРЯМАЯ ТУПОСТЬ ПРАВЯЩЕГО КЛАССА И ЕГО ВОЖДЕЙ — ОНА И ТОЛЬКО ОНА — ОБРЕКАЕТ НАРОДЫ НА РЕВОЛЮЦИИ.

Революция — жестокая сила, вырывающая народ из сладких объятий Танатоса. Ромен Роллан, Че Гевара, многие другие настаивали на том, что революция — это не ненависть, а любовь. Странно, что такой весьма авторитетный подход, такая философско-историческая традиция, насчитывающая уже столетие, находится вне поля зрения сегодняшних борцов с революционностью как таковой. Но, увы, это так. Да что там эти борцы! Даже КПРФ заговорила, как мы помним, о неких странных «лимитах на революцию».

Но что же борцы с революционностью? Они хотят отменить ЛЮБЫЕ революции? Буржуазные тоже? А заодно и национально-освободительные, антифеодальные? Опираясь на какую философию, какую систему ценностей можно это сделать? Понятно, что речь идет не о философии Модерна и не о ценностях Модерна. То есть не о том, что породило и современных западных либералов, и современных же западных консерваторов. Но тогда о чем же речь? А что, если речь идет о какой-то новой и исторически беспрецедентной легитимации НЕРАЗВИТИЯ как такового через разговоры о «кровавых преступлениях революции» и о «лимитах на революцию»?

Не хотите революции? Осуществляйте развитие, а не топчитесь на месте!

Повторяю — и Главное Артиллерийское управление, и Военная разведка империи, и другие структуры имели — возможно — спасительные планы, выполнение каковых предотвратило бы революцию с ее кровавыми эксцессами, включая убийство царской семьи.

Но планы эти остались на бумаге! Кто их оставил на бумаге? Власть! Ее косность, скованность борьбою элитных групп, историческая близорукость суть Причина, Следствие же — Ленин и Сталин. И не надо путать причину и следствие!

Если элита отказывается реализовывать развитие — ее сбрасывают. Таков всемирно-исторический закон. Наверное, его можно попытаться отменить. Не в этом ли задача глобализации? Но вряд ли его можно отменить без того, чтобы сгноить человечество на корню. Может быть, кому-то хочется именно этого?

В любом случае, планы по развитию, положенные под сукно, — это историческая вина господствующего класса. Класса как целого. Это вина как тех, кто был субъектом политической воли, но не проявил ее, так и тех, кто, не будучи субъектом политической воли, входил в господствующее «мы», совершившее непростительную ошибку.

Это «мы» называется «династия». Она дает права, но она и взыскует — политически, метафизически и иначе.

Входящий в такое «мы» и ничем не проявивший себя ребенок пользуется огромными преимуществами потому, что он сын царя, а не сын крестьянина. Но он и цену за эти, им лично не заслуженные, преимущества будет платить иную. Дети за отцов не отвечают? Правильно. А наследники за царей отвечают.