Олег Арин - Мир без России

Для начала я напомню еще раз о системе коллективной безопасности в Азии, которую СССР выдвинул в 1969 г. Она в конце концов бесславно провалилась, поскольку все ее рассматривали как политику Москвы, нацеленную на окружение или, как минимум, нейтрализацию Китая, который в те времена проводил активную антисоветскую политику.

Вообще-то мирные инициативы в деле формирования коллективной безопасности обычно нужны слабым государствам. Гегемонистским же державам многосторонние организации в принципе не нужны, поскольку их правила требуют бесконечных согласований между участниками в поисках единогласия. С одной стороны, это ограничивает свободу действий, с другой — уменьшает набор средств в достижении целей. Как отмечает С. Бланк, «гегемонистские державы обычно предпочитают иметь дело с потенциальными вызовами на двусторонней основе, чем предстать перед лицом организованных вызовов» 223 . Не случайно Соединенные Штаты всегда весьма пассивно относились к подобным идеям.

Ситуация стала меняться в 90-е годы. Академические круги США из политико-академического комплекса стали проявлять повышенную активность по выдвижению всяческих инициатив в зоне Восточной Азии, нацеленных на создание неких структур коллективистского толка. К примеру, Дж. Най, впоследствии ставший помощником министра обороны, в 1992 г. вдруг предлагает созвать конференцию по безопасности и сотрудничеству в Северо-Восточной Азии — нечто типа организации, куда вошли бы США, Япония, Китай, Россия, две Кореи и, возможно, Канада и Монголия 224 . Некоторые даже предлагают вариант, копирующий ОБСЕ 225 .

Можно приводить немало подобного типа «инициатив». Причина их появления весьма «транспарентна», т. е. ясна как божий день: втянуть в эти организации Китай и «взнуздать» его «гегемонистские амбиции». Все эти американские инициативы почти на 100% совпадают с упоминавшейся идеей коллективной безопасности 1969 г. Дело в том, что немало американских, да и не только американских экспертов рассматривают именно Китай как потенциальную сверхдержаву, способную сломать нынешнюю однополярную систему. Они только гадают, когда это произойдет: через двадцать или пятьдесят лет. А некоторые полагают, что еще раньше. И поэтому привлечь Россию именно к американскому варианту «коллективной безопасности» означало бы убить двух зайцев: во-первых, не дать оформиться реальному стратегическому альянсу между Россией и КНР, во-вторых, обеспечить себе хорошие тылы в случае реальной конфронтации с Китаем в будущем.

Точно в таком же ключе работает и ставшая модной концепция предупредительной дипломатии (аналог концепции политики предупредительной безопасности) — словосочетание, которое, кажется, впервые употребил предыдущий генеральный секретарь ООН Бутрос Гали. По внешнему обрамлению концепция выглядит вполне благопристойно. Ее суть — предупредить намечающиеся конфликты между или внутри государств. Появилось даже много энтузиастов создать под эту концепцию соответствующие организационные структуры, например Совет по сотрудничеству и безопасности АТР со штабом в Сингапуре 226 . Однако, когда начинаешь вникать в цели и функции такой организации, обнаруживается, что для того, чтобы предупредительная дипломатия работала на основе политических средств, нужно, как пишет Р. Гейтс, «обладать и военной силой, которую вы готовы применить» 227 . То есть дипломатия, даже предупредительная, без опоры на пушки работать не будет. Потом обнаруживается, что поскольку среди азиатских стран нет общепризнанного лидера, то лидерство как бы поневоле должно «упасть на плечи США», т. к. «благодаря богатству, военной силе и убедительному политическому и культурному. влиянию они все еще демонстрируют превосходство своей мощи» (там же). Гейтс совершенно откровенно раскрывает «реальность» в своих выводах. Сделав вежливый реверанс в отношении международных организаций, он заключает свою статью: «Несмотря на это, как со всей очевидностью продемонстрировали ОБСЕ, НАТО и ООН, ни одна международная организация — нигде — не может быть эффективной в решении серьезных потенциальных конфликтов, пока не найдется одна страна, которая возьмет на себя ответственность и бремя лидерства, а другие захотят следовать за ней…Консультации между государствами, как и прежде, весьма важны, но ценность предупредительной дипломатии может быть только тогда, когда ее действия дают результат, а не бесполезные дебаты» (там же). Конечно же, Гейтс прав.

Практика уже показала, что все перечисленные организации не могли и не могут остановить конфликты, т. е. обеспечить международную безопасность. Красноречивый пример бесполезности в особенности демонстрирует ОБСЕ, которая не смогла остановить конфликты ни в Югославии, ни в России.

В немалой степени это связано с тем, что все эти организации, будь то ООН, НАТО, АПЕК, МВФ, ВТО и др., служат не интересам международной безопасности, а четко интересам великолепной тройки: США, Западной Европы и Японии. Они их финансируют, они их контролируют и, конечно же, используют ради собственных целей. Точно так же, как и любые международные организации, которые могут возникнуть в будущем с участием этой тройки.

Они не возражают против таких организаций, которые хоть и финансово обременительны, но выполняют определенные идеологическо-пропагандистские функции, функции своего рода международных парламентов для выпускания пара недовольных. Сами же они будут опираться на двусторонние структуры безопасности, что надежнее и менее хлопотно.

История международных отношений показывает, что наибольшее количество «мирных» инициатив обычно поступает от слабых государств. Подтекст этой активности заключается в намерениях путем мирной дипломатии на многосторонней основе «перевязать» взаимными обязательствами всех субъектов определенного стратегического пространства в некую систему коллективной безопасности. Идея системы весьма проста — втянуть в нее государство, потенциально угрожающее инициатору «коллективной» безопасности, и тем самым нейтрализовать гегемонистские стремления коллективными обязательствами.

Но даже в случае удачи, т. е. создания такой системы, она недолговечна. Точнее, она живет ровно столько, сколько необходимо государству — потенциальному претенденту на лидерство, чтобы накопить экономическую массу для превращения в центр силы, способной сломать существующий статус-кво. Пример — Лига Наций и Германия до Второй мировой войны. Иначе говоря, такая система взламывается в соответствии с законом силы, который я еще раз хочу повторить: как только государство достигает уровня экономической мощи и военного потенциала, адекватного мощи и потенциалу ведущих государств мира, оно требует для себя нового статуса, означающего на деле передел сфер мирового влияния. Поскольку старые великие державы обычно противятся подобным требованиям, то приобретение сфер влияния обычно возможно только путем разрушения старой структуры взаимоотношений, включая и соответствующую ей систему международной безопасности.