Олег Арин - Россия в угаре долларгазма и еслибизма

А есть ли все-таки некие индикаторы, свидетельствующие хотя бы о каком-нибудь продвижении России вперед? — Есть, говорят, с гордостью называя две вещи: на международной арене — лидирующее место по продаже оружия, на внутренней — стабильность.

И возразить вроде бы нечего. Действительно, Россия заняла треть мирового оружейного рынка. По стоимости продажи оружия в 2006 г. уступила только США, которые продали этого «товара» на 10, 3 млрд, а Россия на 8,1 млрд долл. Причем, оружие продается не только Китаю и Индии, но и в аналогичных пропорциях странам ближневосточного региона. Разве это плохо?

Возможно, и нет. Но если вы продаете оружие кому бы то ни было, зачем трещать на всех углах о том, что вы боретесь с терроризмом. Тем более с мировым. Что, террористы, осуществляют свои теракты с помощью оружия, произведенных самими? Разве не ясно, что все террористы используют оружие, изготовленное на заводах США, России, Англии (75 % рынка) и других развитых капстран. Разве не ясно, что продажа оружия — это и есть распространение средств массового поражения, которое оборачивается против тех же, кто эти средства распространил через продажу. То есть Россия является стимулятором мирового терроризма в равной степени, как и США. И это одновременно означает, что Россия несет такую же ответственность за все военные конфликты на мировой арене, как и США. Два сапога пара. Продажа оружия — это преступление против человечества.

Стабильность!? О ней как о главном достижении Путиновской власти с пеной у рта говорят все прикормленные политики и политологи. Именно этот фактор является главным аргументом в пользу сохранения Путина на посту президента на третий срок. Без него, дескать, в России некому продолжить его историческое дело по возрождению России.

Все эти радетели третьего срока для Путина даже не соображают, насколько они унижают Россию. Если нет альтернативы нынешнему президенту для продолжения его курса, проведение которого зависит только от одного человека, грош цена такому курсу. Это значит, что этот курс выгоден ему одному и группе его сотоварищей, так сказать, соратников партии, высшей бюрократии и нынешним олигархам. Им всем нужна стабильность, чтобы сохранить, а впоследствии и приумножить свои привилегии и богатства. Если же этот курс действительно отвечал бы интересам широких слоев населения, так неужели из 142 млн человек нельзя найти такого, который мог бы этот курс продолжить. Что, совсем оскудела русская земля на великие личности?

На самом деле нынешняя стабильность является показателем упадка общества. Стабильность в стране, в которой царствует коррупция и криминал, в которой олигархи и высшие чиновники купаются в роскоши, а большая часть населения пытается хотя бы выжить и при этом поддерживает власть, такая стабильность представляет собой оборотную сторону очень больного общества, переставшего соображать, что такое хорошо и что такое плохо. Я уже несколько раз по этому поводу приводил одну цитату Спинозы из его «Политического трактата». Приведу ее еще раз, поскольку Спиноза как будто бы специально из XVII века обращался к современной России. Он писал: «Одно дело мир, который обеспечивается процветанием граждан, и другое — когда он сохраняется пассивностью граждан в условиях загнивания общества…государство, где мир зависит от косности граждан, которых ведут, как скот, лишь для того, чтобы они научились рабствовать, правильнее было бы назвать безлюдной пустыней, чем государством». Для Спинозы крайне важно, за счет чего достигается мир: за счет хорошего управления, или за счет рабского поведения граждан. «Но если рабство, варварство и запустение называть миром, то для людей нет ничего печальнее мира».

В день, когда я дописывал эту статью, во Франции и Германии происходили забастовки. Французские и немецкие рабочие и служащие отстаивали свои человеческие права. Им на стабильность плевать. Потому что они не скот, они не рабы, у них есть человеческое достоинство, которое они не позволяют попирать никаким президентам и канцлерам. И никаким олигархам. Поэтому их ВВП на душу населения превосходит российский в разы.

Знаю, что в ответ на такую статью ура-национал-патриоты опять обвинят меня в том, что я не верю в Россию, не верю в ее будущее, не верю в российский народ, и даже в самого Путина.

И я с ними соглашусь. Я действительно не верю в православно-феодальную Россию, не верю в ее будущее, поскольку феодализм исторически обреченная система, а религия в любой форме — это идеология именно феодализма. Я не верю в нынешний российский народ, поскольку его нет, а есть легко манипулируемое население с рабским сознанием, пресмыкающего перед господами и царями. Я не верю в экономическую элиту, погрязшую в долларгазме, и в политическую элиту, убаюкивающей себя еслибизмом. И, конечно, я не верю в Путина как государственного деятеля, во время правления которого Россия ни только не развивалась, а, наоборот, пятилась назад, причем даже уже не к капитализму, а к феодализму. В результате получился такой смешанный вариант феодально-православного капитализма, который параноики России назовут великой православной державой.

Россия ныне переживает один из периодов собственного саморазрушения. Не знаю, как долго это будет продолжаться. По крайней мере до тех пор, пока в ней не появятся плеяда новых людей (я их называю рослянами), которая смело взглянет правде в глаза и для начала поймет одну простую истину. Что все нынешние беды России — это не от Путина, не от какой-либо другой личности у власти, а от системы, удушающей Россию. Это для начала. А далее, борьба, борьба за новую Россию, за ту, в которой вновь можно будет гордо говорить: мы не рабы, рабы не мы!

Олег Арин

17 ноября 2007 г.

В 1996 г. я опубликовал обширную статью [33] Выборы президента России в 1996 г. — «Правда», 30 мая 1996 г., с. 1–2. В газете она была опубликована под названием «Какие силы сойдутся на избирательных участках». о выборах президента России, точно предсказав победу Ельцину, несмотря на его почти нулевой рейтинг (в момент написания статьи). Но в той же статье я сделал большую ошибку, предположив, что его победа в последующем приведет к социальному взрыву, наподобие Октября 1917 г. Я исходил из двух факторов.

Первый. Продолжение капиталистических реформ будет вести к обнищанию и вымиранию населения и ослаблению России как великой державы. Такой ход событий, на мой тогдашний взгляд, должен был бы вызвать массовое недовольство среди населения, которое, предполагалось, приведет к свержению антинародной власти. Совершенно естественно, что любое массовое выступление без руководства со стороны оппозиционной партии превращается в бунт. Поэтому вторым фактором для меня были расчеты на активность КПРФ, которая, как мне тогда казалось, должна была организовать и возглавить выступление недовольной массы.