Олег Арин - Россия в угаре долларгазма и еслибизма

И вот его определение данного «понятия»: «Внешнеполитический менталитет — это та часть глубинного коллективного самосознания и самоощущения членов общества, которая включает в себя свойственное им коллективное бессознательное в виде специфических архетипов и врожденных образов и выражается в особом политическом мировосприятии, основанном на долгоживущих, устойчивых самоидентификациях по отношению к иным социокультурным и национально-этническим группам; это часть самосознания и самоощущения общества, которая относится к проблематике международных отношений и, в частности, к политической самоидентификации по отношению к окружающему миру» (с. 56). Ух! Фраза — прямо для Задорнова.

Этот студиоз полагает, что он дал определение. Пытаясь сформулировать некое понятие, относящееся к сфере внешней политики и международных отношений, автор «определяет» его через терминологию других наук — психологию (самосознание, самоощущение, бессознательное, восприятие) и социологию (самоидентификация, политическое мировосприятие), вернее, даже не определяет, а описывает с помощью слов других наук. Поскольку он сам не понял, что нагородил, именно в этой части и обнаруживается больше всего словесного бреда типа «аномии», «ретриты» и прочие «артриты».

Этот доктор-профессор не понимает, что если ты даешь определение важному понятию, ты не просто должен четко определить сферу его применения (если это понятие не универсально, каковыми являются некоторые понятия и категории философии), но и объяснить, какие другие понятия его породили и как оно вообще встроено в систему научного аппарата той науки, к которой оно приписывается волею ученого. И дело не в простой взаимозависимости между внешнеполитическим «менталитетом» и внешней политикой, а в том, в каком звене внешнеполитического процесса необходим анализ такого «инструмента», как внешнеполитический «менталитет».

Ведь автору, коль он такой приверженец западной политической мысли, должны быть известны такие подразделения теории внешней политики и международных отношений, как «имиджинология» (наука об образах) и «перцепциология» (наука о восприятиях). Уж по крайней мере книгу своего бывшего коллеги по журналу «Мировая экономика и международные отношения» Л.А. Зака («Западная дипломатия и внешнеполитические стереотипы». М., 1976) господин Чугров должен был бы знать. В рамках этих областей знаний тоже немало говорится о «внешнеполитических представлениях и образах», в частности, в процессе принятия внешнеполитических решений. В принципе весь «менталитет» Чугрова достаточно детально описан в рамках названных «наук».

На самом деле Чугров ничего нового своим «менталитетом» не сказал, а просто, как и подобные ему «ученые», заменил простые и очевидные термины на модные, как ему кажется, новые словечки, усложнив их методологическим и терминологическим аппаратом, создающим иллюзию «науки». Причем делает это он не сознательно, а всерьез, действительно полагая, что вносит нечто новое в науку. То есть даже сам не соображает, что его изыскания к науке не имеют никакого отношения.

На самом деле Чугров и ему подобные не могут внести в науку ничего нового не только вследствие тех причин, о которых сказано выше, но и из-за философской безграмотности, о чем свидетельствует и такой факт, как неспособность отличить категорию от понятия. У него «внешнеполитический менталитет» в одном месте — категория, в другом — понятие и так без конца. Причем, конечно, он, как и Николай II, вещает только от имени «мы». Получается, что целая компания писала эту статью, и следовательно, целая компания не понимает разницы между категориями и понятиями, закономерности перехода одного в другое и наоборот.

Это проявляется и в совершенно беспомощных рассуждениях о ««мы» — группа и «они» — группа». Чугров дает высокую оценку некоему У. Самнеру, работа (1906) которого, по его мнению, до сих пор не потеряла своей актуальности. Оказывается, до сих пор актуальна вот такая мысль: «Самосознание не дано нам априорно». Думаю, если бы эти «мы»-чугровы покопались в работах философов, живших за несколько тысяч лет до Самнера, то обнаружили бы аналогичную гениальную мысль. Предполагаю, правда, что даже в те времена она вряд ли бы показалась «актуальной». Но интересно другое. Чугров ссылается на такой великий авторитет, как Т. Алексеева, которая (цитирует он) утверждает, что «противопоставление своего/чужого, в сущности, носит субъективный характер и основывается на оценке, перцепции 'чужого'» (с.60). Татьяна, неужели ты до этого дошла? Ну ладно писатель У. Эко, на которого ссылается Чугров, мог написать такую ахинею. На то он и писатель. Но как ты, профессор, доктор философских и прочих наук, можешь публиковать подобное утверждение? Субъективно я могу относиться к тебе или к целым народам. Точно так же, как и Вася с Петей или Джон с Питером. Причем Васе нравятся китайцы, а тебе, например, американцы. Это субъективно. Но когда речь идет об отношении всей нации к другой нации, то здесь субъективность уступает объективности. Например, как бы ты, Чугров и ваши соратники хорошо ни относились к США (американцам), очевидно, что большинство русских относятся к ним плохо. И их «перцепция», скорее всего, будет определяться некими объективными факторами, точно так же, как определялось отношение русских ко всей фашистской Германии. «Перцепция», между прочим, до войны была неплохая, а военная и послевоенная практика эту «перцепцию» подправила. Неужели забыли, что все «перцепции» в конечном счете отражают общественную практику, которая не может быть общественно субъективна по определению? Отказавшись от «наивного марксизма», вы попали в трясину безмозглого либерализма.

Развивая эту неверную мысль, Чугров продолжает: «Мы самоутверждаемся благодаря признанию нашей индивидуальности другими. Более того, наша идентичность складывается из характеристик, которые дают другие» (с. 60). Очередная глупость, навеянная изысканиями буржуазных социологов. Это воспроизводство философского идеализма уже в форме современного идиотизма в социологии, наказание за отход от диалектического материализма. Эта глупость разбивается даже одним из популярных афоризмов: «Человек — это то, что он сам думает о себе; то, что о нем думают другие, и то, что он есть на самом деле». На всякий случай разъясняю афоризм: субъективно то, что человек думает о себе или что о нем думают другие; объективно — это то, что он есть «на самом деле». А истина всегда объективна. Последнее от «думаний» не зависит. Точно так же можно рассуждать о государстве.

Но, судя по словам господина Чугрова, которые я процитировал, он думает иначе. Тогда ему придется принять мою характеристику его личности, которую я дам в конце этой статьи. Может быть, тогда он и поймет свою «идентичность».