Валентин Варенников - Дело ГКЧП

Но что это значит? Это не только амнистия для тех, кто якобы виновен в создании ГКЧП и его выступлении. И, пожалуй, эта амнистия не столько по отношению к ним. Фактически это способ спрятать концы в воду и утаить истинные причины появления и выступления ГКЧП. Точнее, эта амнистия в первую очередь для тех, кто хоть пока и не привлекается к уголовной ответственности, а проходит свидетелем, но является главным государственным преступником в деле развала Советского Союза.

Я не мог с этим смириться.

Когда 1 марта 1994 года на судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда РФ было официально объявлено постановление Госдумы об амнистии и каждый из нас был опрошен, как он относится к этому акту, я заявил, что против решения Госдумы об амнистии возражений не имею, но прошу иметь в виду, что я ни в чем не виновен и одновременно ходатайствую о возбуждении уголовного дела по факту развала Советского Союза. Это было мое как бы моральное условие принятия амнистии.

Откровенно говоря, я и тогда не хотел принимать амнистию, но пошел на этот шаг (и об этом знают все мои товарищи по делу) лишь потому, что было общее мнение.

После амнистии многие устроились на работу, многие занялись капитально своим здоровьем. А некоторых я сам уговаривал принять амнистию (например, Стародубцева, которому надо было руководить и колхозом, и ассоциацией крестьян, и заседать в Федеральном Собрании).

Я же в итоге от амнистии отказался потому, что не хочу, чтобы канул в Лету сам факт развала Советского Союза. Эту трагедию надо было осветить, а дело по этому поводу возбуждено не было.

Считаю, что этот вопрос уже довольно хорошо освещен на этом процессе, а вот то, что Генеральная прокуратура не отреагировала на мое ходатайство, пересланное ей официально Военной коллегией Верховного Суда Российской Федерации еще 25.06.94 г., является нарушением, которое не украшает Генеральную прокуратуру. Ведь положено ответить через 10 дней.

Генеральную прокуратуру не украшает и другое — вчера не успели объявить предложение государственного обвинителя Данилова, как Генеральная прокуратура спешит заявить в «Новостях»: «Это мнение независимого прокурора, его личное мнение. А Генеральная прокуратура еще выскажется — все зависит, какое решение будет принято судом!»

Разве это не прецедент?! Разве это не давление на Суд! Еще Суд не завершил свою работу, а Генеральная прокуратура уже дает понять, что будет настаивать на обвинительном приговоре.

Ну, в какой еще стране могут быть такие чудеса с правом?

1. Проведенный судебный процесс, независимо от решения Генпрокуратуры по поводу моего ходатайства, на мой взгляд, уже показал и осветил вопрос — почему и в угоду кому был развален Советский Союз и кто организатор этой трагедии.

2. Как бы политические структуры ни маневрировали, стараясь увести народ от главного, никогда с повестки дня жизни России не будет снят вопрос о расследовании трагедии насильственного разлома нашего Отечества.

В этом расследовании тоже заложен гражданский мир и согласие.

3. Годы перестройки и последующее время, так сказать, демократических преобразований говорят только об одном — необходимы законы, обеспечивающие Свободу и Право человека, а не только декларирование этого.

Плюс законами должны быть созданы законопослушные исполнительные органы, а также органы, объективно осуществляющие надзор за выполнением законов. Законы должны действовать. Например, принят закон о выборах — надо проводить выборы по закону.

4. Очевидно, уже пришло время (все-таки прошло три года), когда историкам, писателям, политологам, журналистам можно было бы уже включиться в исследование трагедии, постигшей наше Отечество. Ведь не было у нас в истории такого тяжелого горя. Событие эпохальное, историческое для всего человечества.

5. Какие бы коллизии еще ни ожидали наше общество, что бы ни происходило с различными структурами государства, каждый честный человек должен думать о своем Отечестве и действовать в меру своих сил и возможностей на его благо.

Нельзя допустить, чтобы народ ослеп, оглох, потерял надежду и полностью утратил веру.

6. Никогда нельзя строить иллюзий, уповая на чудо, которое якобы придет к нам с Запада или Востока. Никто нам просто так не поможет. Судьба наша в наших руках.

Стратегический план разрушения всех государственных и общественных институтов СССР — это вовсе не борьба с коммунизмом и не главная причина «холодной войны». Это была идеологическая ширма, за которой скрывались истинные причины. А они имеют глубокие исторические корни. Они же связаны с объективными законами дальнейшего развития наиболее благополучных стран. Дело в том, что техника и технология (особенно в области энергетики) достигли своего естественного предела. Последующее повышение их эффективности без дополнительно-то вливания сырья невозможно. А сырье — у нас.

7. Предатели нашего народа нервничают. Вчера в своем интервью радио «Свобода» Горбачев, узнав о том, что происходит на нашем суде, заявил: «И это мы идем к правовому государству?»

Видите ли, он вел к правовому государству, пока его полностью не развалил.

Что ж, чувство нервозности — для него характерное чувство. Боится. Знает, что его ожидает.

8. Государственный комитет по чрезвычайному положению был создан руководством страны только во имя сохранения Союза и защиты Советской Конституции, а не наоборот, как это стараются представить Горбачев и Генеральная прокуратура РФ.

Странно, они здесь едины.

Можно было бы объяснить — почему, но это и так видно. Главное — это то, что ГКЧП был создан в положении крайней необходимости, а это снимает все вопросы.

9. Патриотические, честные, благородные силы в нашем обществе проявляют себя все больше и больше. Они есть и среди тех, кому доверено самое высокое — Право, Закон.

Особо я обязан отметить мужественные поступки прокурора Генеральной прокуратуры Аркадия Борисовича Данилова, адвоката Дмитрия Давидовича Штейнберга.

Несомненно, их поступки войдут в историю, как и весь этот судебный процесс. Что бы у нас на суде ни было, какие бы обострения ни принимал процесс — все двигалось к раскрытию истины.

Начну с тех мыслей, которые уже были высказаны в начале моего Последнего слова — три года прошло с тех пор, как я был арестован, и все дни этих лет я постоянно находился в тисках тяжелых, гнетущих мыслей, порожденных предъявленным обвинением.

Как и любому моему соотечественнику, мне были известны истины, которые являлись незыблемыми принципами: значение каждого человека измеряется его трудом, заслугами перед Родиной, а человеческое достоинство — силой патриотизма. Зная это, я, на мой взгляд, и действовал соответственно. В 41-м над страной нависла смертельная опасность — и я пошел на ее защиту. В 91-м опять возникла тяжелая угроза нашему государству — опять встал на защиту Отечества.