Анатолий Уткин - Единственная сверхдержава

После целого десятилетия осторожного словесного манипулирования в необычайно короткое время — за несколько месяцев после сентября 2001 г. в американском общественном лексиконе созданы новые аксиомы политической корректности. Через год после террористической эпопеи в Нью-Йорке и Вашингтоне даже самые осторожные среди американцев отошли от прежних эвфемизмов типа превосходство, доминирование, преобладание, единственная сверхдержава, гегемония (или, переводя с французского, «гипердержава» ). Вакуум словесного определения услужливо заполнили американские историки: Империю особого типа пытались создать уже отцы-основатели и даже организаторы первых поселений. Миф об американской исключительности, как известно, восходит еще ко временам пилигримов, считавших себя избранными людьми Бога, чьей миссией в этом мире является построение нового общества, служащего моделью для всего человечества. Находясь на борту корабля, стоявшего на рейде Бостона, первый губернатор Массачусетса Джон Уинтроп сделал в 1630 г. знаменитое с тех пор определение, чем будет страна (которую еще предстояло населить, создать и развить) для остального человечества: «городом на холме», идеалом человеческого развития и общежития. «И если мы не сможем сделать этот город маяком для всего человечества и фальшь покроет наши отношения с Богом, проклятие падет на наши головы».

Александр Гамильтон в первом же параграфе «Федералиста» называет Америку «во многих аспектах являющуюся империей , самой интересной империей в мире». Томас Джефферсон говорил об « империи свободы». Термин изъят из исторических глубин для приложения к современности, для определения характера положения Соединенных Штатов Америки в современном мире. Мессианское рвение с тех пор очевидным образом походит сквозь все течение американской истории. Отцы-основатели американской республики истово верили что новорожденная страна, эта, по их выражению, «растущая империя», явит собой образец для всего человечества. Джеймс Медисон пишет в 1786 г. о задаче «расширить пространство великой, уважаемой и процветающей империи» [17] Цит. по: Chace J. Imperial America and the Common Interest (“World Policy Journal”, Winter 2002, p19) . Успех Америки в «строительстве континентальной империи прочно укрепило американскую уверенность в том, что Америка всегда может рассчитывать на полную свободу действий. Гордость за свои ценности и идеалы убедила американцев в том, что они всегда правы» [18] Hirsh M. Bush and the World (“Foreign Affairs”, September/October 2002, p. 23). .

И ныне, в начале XXI века «в ранге держав, имеющих международное влияние, Соединенные Штаты занимают первое место, причем их отрыв от всех прочих держав вызывает к памяти преобладание Римской империи античности» [19] Mandelbaum M. Inadequacy of American Power (“Foreign Affairs”, September/October 2002, p.61). .

Непосредственные предтечи еще испытывали внутреннее ограничение при сравнении с империями. Многие американцы и сейчас еще испытывают дискомфорт, когда их роль в мире определяется как имперская. Соблазн легализации термина империя казалась им порочной, хотя односторонность и гегемония сумели войти в оборот. Они склонны видеть в глобальной экспансии «манифест дестини», своего рода божественное предназначение, а не имперский подъем. Но не все протестуют против этого определения. Может ли мир сделать что-либо существенное без (даже не вопреки) страны-гегемона?

Банкротство коммунизма, коллапс ряда азиатских стран (претендовавших на роль конкурента либеральной идейной модели) в конце 90-х годов, усилил тягу к «американскому фундаментализму». Бывший конгрессмен Дж. Кемп провозгласил «наступление 1776 года для всего мира». Потомки пилигримов восприняли миссию: «Представление об американской исключительности вдохновляет современный американский подход к внешней политике, который направлен на всемирное распространение американского либерально-демократического опыта посредством морального убеждения и политической кооптации — когда это возможно, или посредством насилия, если это необходимо» [20] Santis De H. Mutualism. An American Strategy for the Next Century («World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 43). .

Государственный секретарь США в предшествующей — демократической администрации ответила на этот вопрос своим определением Америки: « Нация, без которой невозможно обойтись. Она остается богатейшим, сильнейшим, наиболее открытым обществом на Земле. Это пример экономической эффективности и технологического новаторства, икона популярной культуры во всех концах мира и признанный честный брокер в решении международных проблем» [21] Santis De H. Mutualism. An American Strategy for the Next Century («World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 42). . « Место Америки, — объясняла американскому сенату государственный секретарь Олбрайт,— находится в центре всей мировой системы... Соединенные Штаты являются организующим старейшиной всей международной системы ». Ее заместитель С. Тэлбот: «Если мы не обеспечим мирового лидерства, никто не сможет вместо нас повести мир в конструктивном, позитивном направлении». Прежний министр обороны Коэн объяснял ситуацию следующим образом. «Когда у вас есть стабильность, у вас есть, по меньшей мере, возможность надеяться на процветание вследствие потока инвестиций. Бизнес следует за флагом. Когда бизнес находит безопасное окружение, он приступает к инвестированию». Уберите безопасность и немедленно возникнут барьеры, граница окажется закрытой и свобода инвестиций исчезнет. Гарантом выступает лишь американская мощь.

В послесентябрьской Америке понятие «имперское мышление» сменило негативно-осуждающий знак на позитивно-конструктивный. И ныне даже такие умеренные и солидные издания как «Уолл-Стрит Джорнэл» и «Нью-Йорк Таймс» впервые за сто лет заговорили об империи, имперском мышлении, имперском бремени не с привычным либеральным осуждением, а как с реальным фактом исторического бытия. Изменение правил политической корректности ощутили на себе редактора бесчисленных газет и журналов повсюду между двумя океанскими побережьями. Ведущие американские политологи триумфально возвестили, что «Соединенные Штаты вступили в XXI век величайшей благотворно воздействующей на глобальную систему силой, как страна несравненной мощи и процветания, как опора безопасности. Именно она будет руководить эволюцией мировой системы в эпоху огромных перемен» [22] Cutter B., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach to Globalization («Foreign Affairs», March/april 2000, p. 80). .