Соломон Шварц - Антисемитизм в Советском Союзе

Вследствие неблагоприятных условий для развития сельского хозяйства степная часть Крыма всегда оставалась мало населенной, а после тяжелого голода в 1921 году, когда население Крыма уменьшилось более, чем на одну пятую, сельскохозяйственное население его и вовсе поредело. В 1923 году средняя плотность сельскохозяйственного населения Крыма, включая и его густонаселенное южное побережье, достигла лишь 12,3 душ на кв. километр против 50,6 душ на кв. км. в соседней Украине. В северных — Джанкойском и Евпаторийском — округах, куда направлялся основной поток еврейских переселенцев, плотность сельскохозяйственного населения была еще много ниже: 8 душ на кв. км. (См. доклад агронома Джойнта С. Е. Любарского «Привлечение евреев к сельскохозяйственным промыслам и устройство еврейских земледельческих поселений в Крыму» (1924 г.), стр 16–17.).

Крестьянское хозяйство до революции было недостаточно развито в северной части Крыма, значительная часть земли принадлежала здесь крупным землевладельцам и обрабатывалась при помощи пришлых рабочих из более отдаленных губерний Украины. После революции помещичьи земли отошли к государству, но оставались в значительной части неиспользованными. Всего в 1916 году посевные площади в Крыму достигали 778 тысяч десятин (десятина равна 2,7 акра), из них 581 тысяча десятин у крестьян. В 1924 году крестьянские посевы достигали лишь 366 тысяч десятин, т. е. 62,8 % довоенной крестьянской посевной площади, все посевы 390 тысяч десятин, 50,1 % довоенной площади. Между тем, на Украине общая площадь посевов достигла уже к этому времени 91,0 % довоенной площади, а площадь крестьянских посевов превысила довоенную (См. доклад С. Е. Любарского, уже в качестве агронома Комзета, «О командировке в Крым с 17-го по 31-ое января 1925 г.», стр. 16а.).

Без притока переселенцев из других частей Советского Союза восстановление скромного довоенного уровня крымского сельского хозяйства и тем более дальнейшее его развитие представлялось почти неразрешимой задачей.

Но приток переселенцев очень затруднялся дороговизной землеустройства на негостеприимных землях северного Крыма и — сопротивлением, на которое натолкнулась еврейская иммиграция со стороны местной администрации. Когда в январе 1925 года Комзет постановил отвести в Крыму 40 000 десятин для еврейской колонизации и послал агронома, который совместно с представителями крымской сельскохозяйственной администрации должен был обследовать подлежащие отводу под еврейские поселения земли, Наркомзем Крымской АССР согласился предоставить для еврейских переселенцев лишь 12,8 тысяч десятин с тем, чтобы 27,2 тысячи десятин оставались резервным фондом на случай, если крымские евреи пожелают сесть на землю.

Но и из предоставленных Комзету 12,8 тысяч десятин Комзет мог принять только 8140 десятин, которые, хотя и «имеют почвы невысокого качества», всё же могут быть целесообразно использованы, но от остальных 4,7 тысяч десятин Комзет вынужден был просто отказаться (См. доклад Комзета в СНК РСФСР «Об отводе в северной части Крымской АССР 40 000 десятин земли для переселения евреев из частей СССР вне Крыма» (1925 г.), стр. 1–2.).

В течение последующих лет площадь отводимых для евреев-переселенцев крымских земель из года в год росла, особенно в 1929 и 1930 годах, но условия еврейского земледелия в Крыму оставались тяжелыми, урожайность полей и доходность хозяйства низкими (Об этом очень красноречиво свидетельствуют доклады землеустроителей и агрономов Агроджойнта за 1927/29 годы, хранящиеся в архиве д-ра И. Б. Розена.).

Несмотря на все усилия Комзета, Озета и Агро-Джойнта, планы еврейского переселения в Крым оставались поэтому невыполненными, и после 1930 года отведенная под еврейские поселения площадь была несколько сокращена (В 1930 году земельный фонд для еврейских поселений в Крыму достигал 344,8 т. гектаров; к началу 1932 г. он сократился до 319,4 тысяч гектаров. См. Л. Зингер, «Несколько цифр о положении еврейских переселенцев в Крыму», «Революция и Национальности» (журнал Отдела Национальностей ЦИК СССР и Коммунистической Академии), 1933 г., февраль, стр. 65.). Общее количество семей евреев-земледельцев в Крыму достигло к 1-му января 1932 года 5122 (Там же, стр. 66.) при теоретически возможной емкости предоставленной для колонизации площади почти до 16 000 семей. Перспективы сельскохозяйственного освоения этих значительных, но трудно поддающихся сельскохозяйственному использованию земельных фондов были, однако, мало благоприятны. «Если в течение ближайших лет в Крымскую АССР будет переселено, согласно плану, еще несколько тысяч еврейских семей, что уменьшило бы (при отсутствии отходов) свободную емкость фондов», меланхолически писал в начале 1933 года Л. Зингер, «то и тогда останутся неиспользованными около 6000 долей или свыше 12 000 гектаров земли» (Там же, стр. 65.).

Неблагоприятные для развития земледелия условия в северных и северо-восточных частях Крыма и невозможность заселения их без предварительной затраты больших средств и заставили, повидимому, советское правительство уделить такое внимание вопросу о землеустройстве евреев в Крыму. В официальных кругах открыто ориентировались при этом на приток средств из-заграницы. М. И. Калинин в цитированной выше статье «Еврейский вопрос и переселение евреев в Крым» так прямо и писал:

(«Известия» от 11-го июля 1926 года.):

«Вот как нам пишут агрономы, посланные по обследованию крымских земель:

Нами производится теперь выбор мест под поселки. Приходится выбирать из всех зол наименьшее. Ни в одном месте нельзя с уверенностью ожидать достаточно воды и хорошего качества. На всех участках можно делать только шахтные колодцы глубиной свыше 20 сажен до 50-ти. Артезианские воды большей частью в этом районе горько-соленые… Проблема обводнения этих участков настолько серьезна и сложна, что я должен перед вами поставить вопрос о возможности и допустимости заселения участков Евпаторийского района.

Как видите из этой выписки, на эту землю простых поселенцев посадить нельзя; чтобы их посадить, на каждую десятину надо вложить минимум пару сотен рублей; ни у советского правительства, ни у населения этой суммы нет. Эта сумма может быть собрана только заграницей, что евреи и делают».

На 1-ом съезде Озет в ноябре того же года М. И. Калинин вновь вернулся к этой мысли и апеллировал к национальному чувству «еврейских капиталистов» заграницей («Первый Всесоюзный Съезд Озет в Москве. Стенографический отчет», Москва, 1927 г., стр. 66–67.):

«Перед еврейским народом стоит большая задача — сохранить свою национальность, а для этого нужно превратить значительную часть еврейского населения в оседлое крестьянское, земледельческое компактное население, измеряемое, по крайней мере, сотнями тысяч. Только при таких условиях еврейская масса может надеяться на дальнейшее существование своей национальности…