Дмитрий Винтер - Почему Сталин проиграл Вторую мировую войну?

Вот, например, мнение, изложенное в «Истории КПСС» (М., 1962. С. 554): «Неудачный исход Харьковской операции явился главным образом следствием того, что Сталин не посчитался с правильными и настойчивыми предложениями Военного совета Юго-Западного направления, не разрешил своевременно повернуть силы советских войск с харьковского направления на юго-восток, откуда противник наносил удары».

Далее, «вечером 18 мая член Военного совета Юго- Западного направления (т. е. высший политический руководитель этой структуры) Н. С. Хрущев после переговоров по телефону с генералом AM. Василевским и по его рекомендации обратился к И.В. Сталину с просьбой запретить дальнейшее ведение наступления в районе Харькова. Но Верховный Главнокомандующий подтвердил свое прежнее решение. И только вечером 19 мая, когда создалась явная угроза окружения 6-й, 57-й армий и группы генерала Бобкина, Главком направления принял решение приостановить наступление… Это решений Ставка утвердила. Но оно было принято с большим опозданием» (ВОВ-КИ. С. 161).

(Здесь я прерываю цитирование Закорецкого, чтобы прокомментировать: в 1965 г., когда составлялась краткая история Великой Отечественной, Хрущева уже отправили на пенсию, поэтому мудрое решение приписывается не столько ему, сколько Василевскому. —Д.В.) Но сам факт подтверждает и сам Василевский в своих мемуарах (Дело всей жизни. М., 1976. С. 214): «С утра 18 мая обстановка для наших войск на Барвенковском выступе продолжала резко ухудшаться, о чем я прежде всего доложил Верховному. Часов в 18 или 19 того же дня мне позвонил член военного совета Юго-Западного направления Н.С. Хрущев. Он кратко проинформировал меня об обстановке на Барвенковском выступе, сообщил, что И.В. Сталин отклонил их предложения о немедленном прекращении наступления, и попросил меня еще раз доложить Верховному об этой их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом и что, ссылаясь как раз на противоположные донесения Военного совета Юго-Западного направления, Сталин отклонил мои предложения. Поэтому я порекомендовал Н.С. Хрущеву как члену Политбюро ЦК обратиться непосредственно к Верховному. Вскоре Хрущев сообщил мне, что разговор с Верховным через Г.М. Маленкова состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления».

Странное дело! Нельзя предположить, что у генералов и у Верховного не было карт, что не поступали сообщения о развитии ситуации, что не было данных разведки и выводов никто не делал. А ситуация развивалась так, что даже политическому комиссару стало ясно, что «дело пахнет керосином»! И почему-то не Главком направления, не Генштаб, а, строго говоря, политический помощник Главкома добивается у Верховного разрешения на то, чтобы спасти ситуацию?! А Верховный почему-то, наплевав на все выводы генералов-специалистов, продолжает настаивать на, явно видно, неправильном решении!

Ну нельзя же предположить, что все высшие начальники вдруг на короткое время с ума посходили! Но тогда в чем дело?

Однако на этом странности не заканчиваются. Оказывается, что Генеральный Штаб Красной Армии в это время оказался еще и без официального начальника! 24 апреля И.В. Сталин по телефону сообщил генералу Василевскому, что Ставка вынуждена освободить Б.М. Шапошникова от работы по состоянию здоровья, а временно обязанности начальника Генштаба возложить на него. А Василевский, между прочим, в то время был еще генерал-лейтенантом! Звание генерал-полковника ему присвоили 26 апреля 1942 г. Но окончательный официальный приказ НКО об освобождении Шапошникова от должности начальника Генштаба был объявлен почему-то «в конце мая». И на протяжении мая — июня 1942 г. Сталин упрашивает (?!?!) Василевского согласиться принять эту должность. Василевский отказывается. Но 26 июня 1942 г. его утвердили на ней приказом Ставки.

Странная ситуация. На фронте еле-еле установился хрупкий паритет сил с противником, который в любое время может нарушиться. Серьезных стратегических резервов еще нет. В это время затеваются разные наступательные операции (Крым, северо-запад, Харьков) с не совсем грамотным управлением. Выводы Генштаба при этом плохо учитываются. А его начальник вообще отстраняется от дел, нового же никак не могут найти, упрашивают Василевского, тот долго отказывается. Что происходит?

Но ответить на этот вопрос нельзя, рассматривая ситуацию только с оперативно-тактической стороны (военной). Вот и не могут историки прийти к окончательным выводам. И ответы повисают в воздухе. Получается, что на Верховного и на ряд маршалов в первой половине 1942 года нашло какое-то «затмение». Но если рассматривать ситуацию серьезно, то этот вывод следовало бы отбросить. Причина должна быть, и вполне логичная.

Для начала полезно было бы вспомнить, что вообще-то любая война является соревнованием резервов. В 70-е годы нам говорили, что кадровую армию Страны Советов рассчитывают на первые 3 (три) дня боев, начнись серьезная война с применением атомного оружия. А мы при этом задавали встречный вопрос: «А что дальше?» Дальше якобы предполагалось использовать запас.

Так вот, в июне 1941 г. Советский Союз потерял много стратегических резервов по линии материальной части (в первую очередь готового оружия — танки, самолеты, а также боеприпасов и сырья), а потом и много средств их производства (напомню, что, например, Гитлеру за первые полгода войны досталось 85 % заводов по производству боеприпасов, ибо строились они в расчете на наступательную войну в западных областях СССР (Суворов В. День-М. М., 2002. С. 118. —Д.В.). Причем одна их часть была потеряна безвозвратно, другую пришлось срочно останавливать и перебазировать на большие расстояния на Восток с последующим восстановлением производства. При этом фронт требовал больших текущих расходов этих самых резервов.

Здесь я снова на пару строчек отступаю от текста Закорецкого. Итак, весна 1942 г. Перейти в общее наступление не удалось, но этого мало: в бесплодных попытках израсходованы стратегические резервы. Пока не заработает в полную силу эвакуированная промышленность, пока не будут созданы новые стратегические резервы, проводить широкие наступательные операции невозможно. То есть следует перейти к стратегической обороне. Но этот план нереален. Во-первых, слишком много потребуется железобетона, который тоже как-то надо произвести. А потом в случае наступления все это окажется бесцельно брошенным. Во-вторых, сплошных окопов в три ряда длиной в тысячи километров не позволит ситуация на местности. А враг постоянно будет пытаться найти бреши на флангах. Поэтому вдоль всего фронта придется держать мобильные резервы, которых пока нет. А если неизвестно, в каком месте и какими силами противник начнет наступление, то задача вообще становится нерешаемой.