Дж. Лэнггут - Скрытый террор

Вначале семья Митрионе жила на 12-й улице. Их дом ничем не отличался от других таких же строений, стены которых были обшиты досками, а крыши покрыты толем. Все дома были либо серыми, либо мутно-зелеными. Их дом стоял в каких-нибудь двух кварталах от товарной железнодорожной станции. Обочины дороги были усеяны ржавыми консервными банками, которых было гораздо больше, чем деревьев. В сточных канавах скапливались горы всякого хлама. Крохотные дворики перед домами были унылыми и неприглядными, и фольга от жевательных резинок была там, пожалуй, единственным, что блестело.

Но вся эта унылость не убила в чете Митриоие тягу к природе и ярким краскам. Мария любила цветы и разбила вокруг дома цветочные клумбы. Когда Рей подрос, отец арендовал пустовавший клочок земли в полутора километрах от дома, и теперь по вечерам вся семья отправлялась туда, чтобы покопаться в огороде.

Если бы Рей умел обижаться, то непременно сердился бы на отца за то, что тот ни разу не пришел посмотреть, как его сыновья играют в мяч. Джозеф Митрионе предпочитал этому свои грядки. Частично его увлечение объяснялось тоской по родине, по земле. Но только частично. Главной же причиной было другое — когда у тебя восемь ртов, иметь в доме собственные овощи было просто выгодно. Отец выращивал кукурузу, перец, салат, картофель, капусту, помидоры (для консервирования). Одну грядку он всегда засаживал чесноком — для Марии, которая всю еду готовила сама.

Зимой Джозеф Митрионе находил себе приют в итальянском клубе, разместившемся здесь же, на 12-й улице. Туда он отправлялся каждую субботу и воскресенье (сразу после мессы). Членами клуба были такие же иммигранты, как и он, говорили там исключительно по-итальянски и сохраняли все итальянские традиции. Сначала сыновья Митрионе слонялись возле клуба (мальчишек туда не пускали), когда же они подросли, то тоже стали его членами. Поскольку в клубе и в семье говорили по-итальянски, дети Митрионе сначала научились говорить по-итальянски, а уже потом по-английски.

Клуб представлял собой скромную комнату с небольшим баром в глубине. В подвальном помещении был душ, которым могли воспользоваться те члены клуба, у которых дома не было ванной.

Все члены итальянского клуба работали допоздна, и у всех были большие семьи, поэтому, если они и встречались вечерами по будням, то происходило это, скорее всего, на похоронах кого-то из близких. Но по уикендам они непременно собирались вместе, чтобы выпить пива или поиграть в карты. Выигравший становился клубным «падроне» — человеком, решавшим, кому оплачивать выпитое пиво.

Все мужчины занимались тяжелой физической работой. На фирме «Дилл-Макгуайер» они делали газонокосилки, а на заводе компании «Интернэшнл харвестер» работали на токарных станках и штамповочных машинах, производя молочные сепараторы и тракторы. Джозеф Митрионе работал на штамповочной машине.

Однажды он вернулся домой раньше обычного. Произошло это потому, что в тот день машина отрубила ему палец. Как врач ни старался, снять мучительную боль ему так и не удалось. Рей и другие дети просто немели от ужаса, когда слышали, как стонал отец. Его мучения запомнились им на всю жизнь.

Отец с матерью решили сделать все, чтобы их дети жили лучше. Вот почему всех их определили в такую школу, в которой они могли бы «американизироваться». Обучение велось там на английском языке, и обязательдам предметом было английское право. Правда, окончив школу, итальянские дети по-прежпему разговаривали чуть громче положенного и чуть энергичнее жестикулировали руками. Но школа здесь была ни при чем.

Что касается Дэна Митрионе, то его «трансформация» проходила более эффективно и безболезненно. Восемь лет своей жизни он провел в подготовительной школе св. Марии под присмотром нескольких монашенок, которые без устали вязали на спицах и откладывали их в сторону лишь тогда, когда начинали ныть суставы. Дэн получил довольно приличное начальное образование в католической школе. Учителя неполной средней школы говорили, что учащиеся, поступившие к ним из начальной школы св. Марии, были подготовлены лучше, чем учащиеся бесплатных школ.

Ничего итальянского в таком образовании не было и в помине. В средней школе Мортона Дзн играл не в европейский, а в американский футбол, и одевался он так, как не мог себе позволить ни один деревенский мальчишка в Бизачье. Скорее ворча, чем жалуясь, мать рассказывала Рею, что, когда Дэн ходил в школу, он требовал свежевыстиранную и выглаженную рубашку каждый день. Он хотел выглядеть как подобает, и это ему, как правило, удавалось. Этому в немалой степени способствовали его ладно скроенная фигура и смуглое, с правильными чертами лицо.

Футбольная команда школы Мортона состояла из сильных физически, темпераментных, но неумелых игроков — таких же мальчишек, как и Ден, который играл в защите. Все они играли ради спортивного интереса. Никакие скауты не наблюдали за их игрой, и никаких стипендий за успешное завершение игрового сезона они не ждали. Единственным зримым свидетельством спортивных; достижений Дона была его фотография, помещенная в школьном ежегоднике. Под ней была подпись: «Наш высокий, черноволосый и симпатичный футбольный герой».

Поскольку родителям Дэна трудно было приспособиться к новой жизни в Америке, он старался ничем их не расстраивать и стал постепенно заменять Рею отца. Его дедушка и бабушка всегда с уважением относились к старшим и приходили в негодование, когда узнавали, что кто-то из их детей вступил в пререкания с учителем. Если говорили, что соседский мальчишка стащил в лавке конфету, они уже не сомневались, что тот встал на преступный путь. Вот почему, когда мать грозила Рею: «Погоди, вот придет отец, он тебе всыплет», роль судьи, как правило, брал на себя Дэн. Рей преклонялся перед братом и изо всех сил старался во всем на него походить, поэтому нисколько не горевал, когда получал от него очередную взбучку. Больше того, он испытывал даже какое-то удовольствие от сознания того, что пороть его будет не кто-нибудь, а Дэн.

Окончив среднюю школу, Ден мог подумать и о колледже. Учился он средне, но был весьма добросовестным и дисциплинированным. Некоторые из его школьных товарищей собирались поступать в Университет штата Индиана, хотя единственным их преимуществом было то, что родители просто имели возможность оплачивать их учебу. Ден, однако, пошел работать на «Интернэшнл харвестер».

Прошел год, и уже, казалось, можно было с уверенностью утверждать, что Дэн Митрионе окончательно избрал путь, проложенный для него отцом. Можно было даже предсказать, что Дэн женится на местной итальянской девушке и будет стоять у станка до самого выхода на пенсию. Если он учтет горький опыт отца и будет повнимательней, то сохранит все свои пальцы. Все складывалось так, будто именно эта судьба была уготована Дэну.