Юрий Емельянов - Сталин перед судом пигмеев

Положение ельцинской России в мире было полной противоположностью мировому положению СССР при Сталине. Плоды Победы, во имя которой создавались мощная оборонная промышленность и могучие вооруженные силы, были бездарно растрачены. Картины Победы (советский флаг на крыше Рейхстага, Жуков, приказывающий Кейтелю подписать акт о безоговорочной капитуляции, немецкие боевые знамена, брошенные к подножию Мавзолея Ленина, Сталин в Потсдаме) обрели своих антиподов (пьяненький президент России, пытающийся дирижировать оркестром в Берлине во время вывода российских войск из Германии, оскверненные памятники воинам-освободителям в странах, освобожденных Красной Армией, Лебедь, подписывающий соглашение в Хасавьюрте). Великая страна, решавшая судьбы планеты, в одночасье превратилась в сборище плохо соединенных провинций в границах времен начала царствования Алексея Михайловича Романова. Держава, оказавшаяся способной сокрушить непобедимую до тех пор никем армию Германии, усиленную войсками ее союзников, стала страной, проигравшей войну против бандформирований в Чечне в 1996 году.

Контраст между сталинским и антисталинским мирами был очевиден. Кроме того, события, происшедшие в конце 80-х — начале 90-х годов, невольно поставили под сомнение многие из «убойных» аргументов антисталинской пропаганды. Ведь еще со времен Хрущева для доказательства «безумия» Сталина говорилось об абсурдности обвинений партийных руководителей в измене ленинизму, желании расчленить СССР, стремлении реставрировать капитализм. Но к началу 1992 года советские люди стали свидетелями того, как партийные руководители Горбачев, Ельцин, Яковлев, а также лидеры республиканского и областного масштаба вышли из партии, отреклись от коммунистических принципов, раскололи страну и стали спешно реставрировать капитализм. Многие приходили к выводу, что подобные обвинения в адрес партийных руководителей в 20-х — 30-х годах также не обязательно могли быть абсурдными.

Развеян был и миф о «демократичности» августовских победителей, который противопоставлялся «сталинскому тоталитаризму». В первые же дни после победы «августовской революции» новый строй, победивший под лозунгами демократии, вступил на путь подавления политических прав, запретив КПСС, объединявшую к концу 80-х годов около 20 миллионов человек. Значительная часть наиболее политически активных граждан страны оказались членами запрещенной организации, что не могло не деморализовать общество. Видный деятель «демократических сил» пародист Александр Иванов предлагал всех неблагонадежных арестовать и посадить на стадион по примеру действий генерала Пиночета в Чили в сентябре 1973 года. Прославленные актеры и писатели, собравшиеся в Бетховенском зале Большого театра, обещали всемерную поддержку президенту Борису Ельцину перед референдумом в апреле 1993 года.

Благодаря такой моральной поддержке «демократической общественности» власти действовали все грубее и жестче, прибегая к разгонам массовых демонстраций оппозиции в Москве 23 февраля 1992 года, 1 мая 1993 года и 22 июня 1993 года. Жертвами жестоких избиений часто становились лица пенсионного возраста. О готовности властей прибегнуть к насилию для подавления свобод и конституционных прав свидетельствовал разраставшийся с начала 1992 года конфликт между президентом и Верховным Советом России, избранным на основе советской конституции. Как и все конституции СССР и союзных республик 1977–1978 годов, она была разработана на основе сталинской конституции 1936 года.

После серии угрожающих действий Б.Н. Ельцин в марте 1993 года ввел «Особый порядок управления страной» (ОПУС), что вызвало острейший политический кризис, чуть не увенчавшийся отстранением президента от власти. Растущая конфронтация между президентом и Верховным Советом привела, в конечном счете, к разгону Ельциным парламента 21 сентября 1993 года. После почти двух недель противостояния, в ходе которого августовские «защитники Белого дома» теперь требовали взять это здание штурмом, не считаясь с жертвами, произошла кровавая расправа с сотнями людей, выступивших в защиту законно избранного парламента. Кровопролитие, учиненное властями 3–4 октября 1993 года, совершилось при активной поддержке многих видных представителей интеллигенции, приветствовавших в коллективных письмах действия властей. Новая конституция, принятая в декабре 1993 года под нажимом властей, предоставляла огромные права президенту и сильно ограничивала роль парламента. И все же президента России не устраивал состав вновь избранной Государственной думы, а поэтому он предпринимал попытки разогнать ее в феврале 1994 года и в марте 1996 года.

Несмотря на то что восприятие подавляющим большинством населения страны событий с конца 80-х годов как катастрофы, Ельцин и его окружение сохраняли власть в своих руках. Этому в немалой степени способствовала манипуляция общественным сознанием власть имущими. Многие люди, отдавая отчет в порочности нового строя, в то же время испытывали страх перед новой гражданской войной. Другие надеялись на то, что режим сам по себе сгниет, а тяжелые годы пройдут как страшный сон.

Следует также учесть, что какая-то часть населения улучшила свое положение при ельцинском строе. Доходы ряда людей выросли (главным образом за счет резкого ухудшения положения остальной части населения). Фантастически же обогатившиеся «новые русские», составлявшие менее одного процента населения, и быстро обогащавшееся коррумпированное чиновничество особенно активно стремились удержать полученные богатства. Эти люди старались убедить себя и других в том, что лишь после 1991 года началось движение к счастливой жизни всей страны, а все, что было до тех пор, представляло собой лишь провал в историческом развитии России.

Но стремились убедить себя в том, что советское прошлое представляло собой лишь кошмар, и некоторые люди, не выигравшие от крушения советской власти. Страх перед социальными потрясениями, неизбежными в случае очередной смены строя, заставлял этих людей преувеличивать значимость тех благ, которые они обрели благодаря присоединению страны к мировому рынку. Обилие прежде дефицитных товаров (хотя по высоким, а то и недоступным ценам), открытие границ (хотя загранпоездки стоили немалых денег), снятие запретов на распространение информации (хотя это сопровождалось пропагандой вседозволенности, порнографии и насилия) заставляли многих забывать о цене за эти обретения. (О том, что за обретение доступа к мировому рынку вовсе не надо было платить развалом своей страны и хозяйства, деградацией культуры и морали, свидетельствовал опыт Китая.) Миллионы бывших советских людей вели себя как простаки из народных сказок, получившие в ходе ряда обменов иголку за корову, как жители Африки в XIX веке, продававшие своих собратьев в рабство и свои земли колонизаторам за горсть стеклянных бус, зеркальца и несколько железных топоров и довольные «выгодными» сделками.