Жан Грав - Умирающее общество и Анархія

Нѣкоторые из наших единомышленников возразят нам может быть, что в настоящее время рас больше не существует, что цивилизованный мір дѣлится на государства, которыя, хотя и представляют собою остаток прошлаго, не опирающійся ни на какое реальное дѣленіе, тѣм не менѣе являются каждое в отдѣльности прочным цѣлым. Во Франціи и в Россіи, в Америкѣ и в Австраліи цивилизація одна и та же. Теперь существует уже не дѣленіе на расы, а дѣленіе на классы.

Мы вполнѣ согласны с тѣм, что по мѣрѣ широкаго развитія международных сношеній и облегченія передвиженія из одной страны в другую, дѣленіе на расы, вслѣдствіе постоянных смѣшеній и скрещиваній, все больше и больше исчезает. Но тѣм сильнѣе наше негодованіе при видѣ того, как цѣлыя племена гибнут, не успѣв внести в нашу цивилизацію тѣх своеобразных черт, которыя они, может быть, были способны внести. Вспоминая об избіеніи стольких беззащитных племен, о стольких исчезнувших или исчезающих расах, мы с грустью спрашиваем себя, не обладали ли эти «низшіе» наши братья нѣкоторыми из тѣх многочисленных хороших качеств, которых не хватает нам?

Бѣлая раса не сумѣла понять раз отсталых, и потому уничтожила их. Если бы она задалась цѣлью поднять их на болѣе высокій уровень развитія, ей удалось бы достигнуть этого только путем долгой эволюціи; но она никогда не хотѣла брать на себя роли воспитательницы: она хотѣла только эксплуатировать, а эта эксплуатація в концѣ концов должна была свестись к истреблению.

Мы с такою яростью завоевываем дикія страны, а между тѣм можем ли мы навѣрное сказать, что цивилизація хотя бы ирокезов была ниже нашей? можем ли мы гордиться своим превосходством перед инками, которые, по крайней мѣрѣ, умѣли обезпечить жилище и пропитаніе каждому из членов общества, тогда как в наших обществах царит нищета?

Теорія «низших» рас не оправдывается ничѣм; она только служит оправданіем для преступленій рас «высших».

Выше мы показали (по крайней мѣрѣ, надѣемся, что показали), что всѣ люди без исключенія имѣют право на свободное развитіе и на полное удовлетвореніе своих потребностей, и что государственная власть, собственность и другія учрежденія, созданныя эксплуатирующим классом для защиты своих привиллегій, основанных на ограбленіи массы, не имѣют никакого права на существованіе. Нам остается теперь разсмотрѣть пути к уничтоженію того порядка вещей, на который мы нападаем, и к осуществленію желательнаго нам общественнаго строя; вмѣстѣ с тѣм мы должны показать и наше право употреблять тѣ или иныя средства, потому что очень многіе, вполнѣ соглашаясь с нашей критикой современнаго строя, вполнѣ сочувствуя нашему идеалу гармоническаго общества, не могут, однако, примириться с мыслью об употребленіи силы и думают, что лучше было бы дѣйствовать постепенно, стараться повліять на людей исключительно силой убѣжденія, что слѣдовало бы исправлять современное общество мало-по малу.

В природѣ, говорят нам, все видоизмѣняется путем эволюціи, почему же вы не признаете того же самаго в общественной жизни, а хотите достигнуть всего сразу? Стремясь преобразовать общество силой, вы рискуете только все перевернуть, ничего прочнаго не создав, а главное – рискуете погибнуть сами, вызвать реакцію тѣм болѣе сильную, чѣм сильнѣе было революціонное движеніе, и таким образом задержать на нѣсколько столѣтій общественный прогресс.

Эти возраженія, исходящія от добросовѣстных людей, руководимых искренним желаніем выяснить вопрос, опираются на соображенія, с перваго взгляда кажущіяся справедливыми, а потому заслуживают того, чтобы на них остановиться.

Дѣйствительно, все в природѣ происходит путем медленной эволюціи, путем цѣлаго ряда мелких измѣненій, незамѣтных, если слѣдить за ними постепенно, и бросающихся в глаза только при рѣзком переходѣ от одного періода к другому. Так именно развилась жизнь на нашей планетѣ, так выдѣлился человѣк из животнаго міра, так стал человѣк нашего времени совершенно непохожим на человѣка каменнаго вѣка.

Но тут упускается из виду одно: а именно, что для того, чтобы эта эволюція происходила совершенно ровно, нужно, чтобы она не встрѣчала на своем пути никаких препятствій; в противном случаѣ, если она обладает достаточным для этого запасом сил, она разрушает эти препятствія, если же нѣт – то останавливается сама. Всякій раз, когда между чѣм-нибудь, уже существующим, и стремленіем вперед происходит столкновеніе, мы имѣем перед собою революцію, каковы бы ни были размѣры даннаго явленія – будет ли это исчезновеніе цѣлаго материка или исчезновеніе одной частицы в организмѣ.

В настоящее время выяснено, что крупные геологическіе перевороты вызваны были вовсе не страшными потрясеніями и не внезапными перемѣнами, якобы происходившими под напором сил, скрытых под земной корой, а представляют собою результат медленных процессов и незамѣтных измѣненій, дѣйствовавших втеченіе цѣлых тысяч вѣков. Мы знаем также, что тѣ же причины, которыя придали землѣ ея современный вид, продолжают дѣйствовать и теперь, постоянно подготовляя новыя преобразованія.

Повсюду дождевая вода размывает горы, просачивается в камни, разрушает самый крѣпкій гранит. Ничто не дѣлает этой медленной разрушительной работы замѣтной для взора путешественника; цѣлыя поколѣнія сойдут со сцены прежде, чѣм появится хотя бы сколько-нибудь ощутительное измѣненіе, и тѣм не менѣе в один прекрасный день произойдет обвал, который унесет с собою лѣса и деревни, засыпет русла рѣк, измѣнит их теченіе и распространит повсюду горе и опустошеніе. Но затѣм первое впечатлѣніе пройдет, жизнь снова возьмет свое, и еще сильнѣе, еще энергичнѣе возродится из развалин.

Вся эта эволюція происходит, конечно, очень медленно, но приходит такой момент, когда она не может продолжаться иначе, как при условіи нарушить существующій порядок вещей; она продолжает свой путь – и гора, подмытая в самом основаніи, рушится, унося с собою все, что находится на ея поверхности.

Возьмем другой примѣр. Мы знаем, что море удаляется от одних берегов и, наоборот, все больше и больше затопляет другіе. Волны набѣгают на плоскій берег, отрывают куски от почвы, завоевывая себѣ, таким образом, все большее пространство, а затѣм эти же самые куски почвы уносятся к другим берегам и там, наоборот, увеличивают область суши на счет моря. Работа эта происходит так медленно, что ее почти невозможно замѣтить: втеченіе столѣтія таким образом уносится всего нѣсколько сантиметров земли. И однако придет момент – может быть через десять, может быть через сто тысяч лѣт, не все ли равно? – когда стѣна суши не сможет больше сдерживать напор волн; она поддастся тогда под каким-нибудь одним ударом, и море наводнит прибрежную равнину, черпая новыя силы во встрѣчающихся препятствіях, пока не остановится у подножія какой-нибудь новой преграды, которая снова задержит его на болѣе или менѣе долгій промежуток времени, смотря по степени своей устойчивости.