Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть

Фашисты уже до этого прилагали значительные усилия, стремясь укрепиться в Саксонии, которая считалась традиционным оплотом рабочих партий. Опираясь на Плауэн, где в то время располагалась штаб-квартира «Гитлеровской молодежи», и используя как базу также близлежащий баварский городок Хоф, фашисты буквально наводнили своими пропагандистами всю Саксонию. За время избирательной кампании состоялось около 1300 нацистских сборищ, причем половина из них — в Рудных горах, где гитлеровцы усиленно обрабатывали бедствующих крестьян и батраков. Такая концентрация пропаганды, которую фашисты, как всегда, сочетали с террором, принесла свои плоды: нацисты сумели всего за год с небольшим утроить количество полученных ими голосов и заняли в ландтаге второе место. Впервые с полной очевидностью обнаружилось, что к нацистской партии переходят избиратели «старых» буржуазных партий — тех самых, которые покровительствовали и помогали ей: Национальная партия потеряла около 40% голосов, Народная — 37% и т.д. В то же время общее число сторонников КПГ и СДПГ осталось примерно неизменным. Между тем провинциальные выборы, как бы ни были сенсационны их результаты, отошли на второй план, ибо в июле новое правительство распустило рейхстаг и назначило на 14 сентября досрочные выборы. Причиной роспуска было отклонение парламентом чрезвычайного декрета — первого из целой серии аналогичных декретов, изданных Брюнингом в последующие два года; он предусматривал значительное снижение размеров пособий безработным и ухудшение других сторон страхования по безработице, а также по болезни, введение новых прямых налогов и т.д. Своим актом правительство объективно удовлетворило домогательства фашистов, торопившихся использовать выгодную для них экономическую конъюнктуру, возросшую политическую и финансовую поддержку монополий. Ни у кого не было сомнений, что выборы принесут большие выгоды фашистам. И уже ход избирательной кампании показал, что они делают все, чтобы добиться крупного успеха, проявляя невиданную активность и используя методы массовой «обработки» населения.

Не прекращая социальной демагогии, нацистские главари в то же время стремились предотвратить возможность повторения эпизода с саксонской забастовкой, иначе говоря, покончить с фрондировавшими элементами, лидером которых был О. Штрассер. Позиция последних была слаба, ибо они пытались соединить несоединимое: фашистскую идеологию, непримиримую вражду к организованному рабочему движению с борьбой против засилья крупного капитала. В мае 1930 г. в ходе двухдневных бесед О. Штрассера с фюрером выяснилась несовместимость их точек зрения. Высказывания последнего во время этих бесед, не предназначавшиеся, естественно, для печати, дают много для понимания существа политики нацистов. Так, на вопрос Штрассера, что он сделает с фирмой Круппа, когда придет к власти, останется ли все по-прежнему, Гитлер ответил: «Само собой разумеется. Неужели вы полагаете, что я стремлюсь уничтожить германскую тяжелую промышленность?» Он сказал далее: «Предприниматель, на котором лежит ответственность за производство, обеспечивает тем самым пропитание рабочему... Наши предприниматели обязаны своим положением своим способностям. Этот отбор, лишь подтверждающий их принадлежность к высшей расе, дает им право руководить». Еще более откровенно Гитлер высказался в беседах с главным редактором газеты Народной партии «Ляйпцигер нойесте нахрихтен» Г. Брейтингом, состоявшихся в мае—июне 1931 г.: «Огосударствление в программе НСДАП вовсе не означает, что соответствующие предприятия должны, а то, что они могут быть социализированы. Вы поймете, что я не могу выступить с этим на народном собрании Здесь же мы находимся в среде порядочных людей».

Уйдя спустя некоторое время из партии, О. Штрассер обнародовал содержание своих бесед с фюрером, чем вызвал недовольство многих рядовых членов и сторонников гитлеровской партии. Уже сближение с традиционным оплотом реакции — Национальной партией — вызвало в нацистской среде, весьма разношерстной по составу, толки о том, что «партия меняет свой характер», что ее руководители «предают социалистические идеалы». Так говорили люди (их было немало в штурмовых отрядах), всерьез принимавшие нацистскую демагогию, закрывавшие прежде глаза на ее явную лживость. Они не могли знать, что Гитлер говорил «не для печати», на собраниях промышленников или просто в узком кругу, как это было, например, в редакции нацистской газеты в Итцехоэ, когда фюрер приехал в Шлезвиг хоронить двух штурмовиков. «Социализм, — воскликнул он, — это вообще неудачное слово. Почему вы так много пишете об этом?» Все эти факты, обнаруживавшие тесные связи фашистской верхушки с крупным капиталом, с самыми консервативными политическими силами, подогревали брожение, которое старались использовать в личных целях отдельные нацистские функционеры.

Летом 1930 г. во главе недовольных штурмовиков оказался командир штурмовых отрядов Восточной Германии Штеннес, возмущенный решением партийного руководства не выдвигать представителей командования CA кандидатами в рейхстаг. Можно полагать, однако, что Штеннеса интересовали не только бесплатный проездной билет и деньги, причитавшиеся депутату; он хотел добиться официального признания военизированного характера штурмовых отрядов. По мере углубления экономического кризиса все больше коричневорубашечников зависело от помощи, которую они могли получить из партийной кассы; однако имевшиеся средства расходовались преимущественно на ведение предвыборной кампании. И вот в разгар ее, в конце августа 1930 г., берлинские штурмовики возмутились. Появились листовки, в которых, в частности, говорилось: «Мы, пролетарские элементы движения, чрезвычайно довольны! Мы не останавливаемся ни перед чем, чтобы благоденствовали наши дорогие «вожди», доходы которых составляют от 2 до 5 тыс. марок в месяц. Мы были очень рады, узнав, что Гитлер приобрел новую автомашину марки «Мерседес» за 40 тыс. марок». Штурмовики требовали платы за охрану собраний, а когда это требование не было удовлетворено, отказались охранять нацистские митинги. Они были заменены эсэсовцами, но в ночь на 30 августа коричневорубашечники Берлина смяли посты СС, выставленные у здания столичной нацистской организации, и разгромили помещение. Гауляйтер Геббельс вызвал на помощь... полицию (что довольно показательно).

Узнав о бунте, Гитлер ринулся в Берлин, чтобы, по возможности, уменьшить влияние этого события на исход выборов. Фюрер ходил из кабачка в кабачок, где обычно проводили время коричневорубашечники, убеждал недовольных поверить ему и обещал материальную помощь. С невероятной поспешностью, уже 3 сентября, было опубликовано соответствующее распоряжение. Так удалось локализовать конфликт (правда, весной 1931 г. он вспыхнул вновь, но и тогда нацистские главари сумели выйти из положения, сочетая подавление с подкупом и запугиванием).