Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть

Национальной партии, к которой принадлежал многие годы, и перешел в ряды гитлеровцев.

В своих мемуарах Брюнинг обстоятельно изложил беседу с Гитлером, состоявшуюся 6 октября 1930 г. Рейхсканцлер подробнейше информировал фашистского главаря о политическом положении и намерениях правительства, в частности о шагах, целью которых было в возможно более короткий срок добиться полной отмены репараций. Чтобы добиться этого, правительству, по словам Брюнинга, было чрезвычайно выгодно иметь в лице нацистской партии острейшую оппозицию, критикующую правительство по внешнеполитическим вопросам; это должно было создать предпосылки для последующего сотрудничества с ней в правительстве. Брюнинг не скрыл от Гитлера, что венец своего плана он видит в реставрации монархии (что, вероятно, не могло вызвать у фюрера особого энтузиазма). Конкретно Брюнинг предлагал Гитлеру откровенную сделку, изъявляя даже готовность подвергаться со стороны нацистов резкой критике за «нерешительность» (о формах критики, по мнению Брюнинга, следовало, однако, договариваться предварительно), и обещал нацистам посты в земельных правительствах.

13 октября открылся новый рейхстаг. В этот день нацисты решили показать миру кое-что из того, чем они собирались обогатить Германию после своего прихода к власти. Они организовали на центральных улицах Берлина бесчинства, завершившиеся разгромом магазинов, владельцами которых были евреи. Под аккомпанемент криков «Германия, проснись!», почти не встречая противодействия со стороны полиции, нацисты били стекла в зеркальных витринах «универмагов. Те из них, кого полиция все же арестовала, были на следующий день отпущены.

Пока на улицах шел первый крупный погром, в рейхстаге разыгрался второй акт гитлеровского спектакля. Перед открытием заседания в зале военным строем появились депутаты-нацисты (их было, как отмечалось, свыше сотни), все, как один, в форме штурмовиков. Фашисты обошли существовавший тогда в Пруссии запрет ношения формы, переодевшись в самом здании рейхстага.

Но это была только прелюдия к последующей «работе» в парламенте. Не было почти ни одного заседания, которое не закончилось бы удалением кого-либо из распоясавшихся нацистов, хотя председатель рейхстага социал-демократ П. Лебе и его заместители, представлявшие буржуазные партии, проявляли по отношению к их диким выходкам максимум терпения. Среди нацистов имелась большая группа уголовных преступников, осужденных в свое время на долгие сроки, но позднее амнистированных; теперь они занимали высокие посты в командовании штурмовых отрядов.

Зарубежная печать выражала надежду на то, что парламентская деятельность «цивилизует» гитлеровцев, поможет устранить «крайности», которые шокировали правящую верхушку, затрудняя сговор с Гитлером. «Национал-социализм должен быть направлен и обращен в правильное русло», — писала 15 декабря 1930 г. одна из ведущих газет крупного капитала «Дейче альгемайне цейтунг».

Но то, что хитроумные политики из буржуазного лагеря считали крайностями, на деле отражало сущность нацистской партии. Фашизм не имеет ничего общего с демократией. Да и сами гитлеровцы не скрывали этого, они издевались над теми, кто, находясь у власти, давал заклятым врагам республики возможность использовать предоставляемые ею свободы в целях уничтожения существующего строя. А вот что говорил (согласно полицейскому отчету) Геринг, выступая в начале 1930 г. на нацистском собрании в Эссене: «Мы боремся против этого государства и нынешней системы, мы хотим уничтожить ее огнем и мечом, но легальными средствами — для полицейских чиновников, имеющих длинные уши!» Особенно откровенен был Геббельс. Он писал: «Мы идем в рейхстаг, чтобы добыть в арсенале демократии ее же собственное оружие. Мы становимся депутатами, чтобы парализовать Веймарскую республику, используя ее же поддержку». Он же писал, что нацисты борются за уничтожение существующего строя, а строй предоставляет ему (Геббельсу) бесплатный проезд по железной дороге и оплачивает его (подрывную) деятельность, как депутата. Пока число депутатов от НСДАП исчислялось единицами, это не имело существенного значения, когда же оно перевалило за сотню, для нацистской партии стало значительным экономическим фактором. Забыты были ожесточенные дискуссии по поводу участия в парламентах, и «сам» Гитлер в это время уже являлся безоговорочным сторонником «вхождения» в представительные учреждения (чтобы после взятия власти превратить их в марионеточные учреждения). Правящим кругам Германии следовало не доводить дело до того, что фашисты, не скрывавшие своих целей, стали завоевывать на свою сторону миллионы избирателей; следовало жесткими мерами пресекать их злонамеренную деятельность, не давая заклятым врагам республики никакого спуска. Нежелание и неумение уничтожить фашизм в зародыше дорого обошлось и самому немецкому народу, и многим другим народам мира. А ведь борьба германского фашизма за власть продолжалась целых 14 лет, и за эти годы его подлинная сущность и методы, при помощи которых он рвался к рычагам управления страной, и облик главарей нацистской клики выяснились. Выступая в начале 1931 г. в рейхстаге, Геббельс дал недвусмысленный комментарий к заверениям Гитлера о легальности: «Мы стремимся, — признал Геббельс, — легально захватить власть. Но что мы предпримем с этой властью, когда она будет в наших руках, это наше дело». Здесь поставлены все точки над «и».

Нацисты, в том числе в рейхстаге, продолжали пропаганду войны и борьбу против всего, что препятствовало ее подготовке, прежде всего в области идеологии. Отсюда внесенный ими в рейхстаг законопроект, предусматривавший смертную казнь за выступления в пользу материального или духовного разоружения, за участие в антимилитаристских объединениях. Помимо того, нацистский законопроект предусматривал смертную казнь (или каторжные работы) за «измену народу», «экономическую измену», «измену расе» и «культурную измену», телесные наказания за принижение или оскорбление национальных героев, полководцев кайзеровской армии или рейхсвера, в особенности же знаков различия, знамен, военной формы и т.п.

Существенный вклад в идейную подготовку населения к будущим войнам внес главный «идеолог» НСДАП А. Розенберг, именно в начале 30-х годов опубликовавший свой глубокомысленный «труд» — «Миф XX столетия» — мешанину из надерганных в самых разных местах тезисов, так и не сложившихся в сколько-нибудь цельное произведение. Возвеличение войны, как способа решения задач, стоящих перед немецким народом, пронизывало все сочинение. Едва ли не на каждой странице содержалось утверждение, будто не разоружение (а в те годы идея разоружения была достаточно модной, и в течение ряда лет вопрос рассматривался в Лиге Наций), а практическая подготовка к войне должна была находиться в центре внимания всех немцев.