Леонид Волков - Облачная демократия

Здесь уместно вспомнить средневековую Италию: пока жители дискутируют на площадях, под стенами города стоит армия, нанятая германским императором, и воины не спорят, а выполняют приказы. И в этом случае, конечно, прямая демократия проигрывает. Принимать решения некогда. И прямая демократия на какое-то время уходит из истории.

В Средние века демократические формы правления если и существовали, то в очень усеченном виде: в итальянских городах-государствах и в каком-то смысле в вольных городах Германии. Даже во внешне демократических республиках, таких как Венеция, очень рано, еще в XIII веке, при сохранении видимости электорального равенства в выборах участвовал очень узкий круг людей – представители нескольких сот родов. Все остальные жители страны служить могли, а избирать не могли.

Давайте зафиксируем: генезис форм представительной демократии во многом обусловлен постоянной необходимостью преодолевать одни и те же технологические ограничения реального мира.

Реальный мир обладает пространственной протяженностью, и преодоление расстояний требует значительных временных затрат – собрать всех правомочных участников народного собрания в одном месте оказывается проблематичным. Еще хуже, что в реальном мире не существует никакой «ноосферы», пространства идей, открытого и общедоступного; напротив, обмен информацией требует огромных временных затрат, сопряжен с потерей и искажениями информации, различиями в интерпретации. Идеальная картина могла бы выглядеть так: все граждане могут находиться в одно и то же время в одном и том же месте и владеть всей полнотой информации по каждому вопросу (история вопроса, суть проблемы, предлагаемые варианты решения, их последствия, плюсы и минусы). Если еще и предположить, что прения также происходят мгновенно (допустим, телепатически), то прямая демократия, конечно, окажется отлично подходящей моделью для этого идеального общества. Собрались вместе – да хоть каждый день, раз это не связано ни с какими потерями времени! – рассмотрели все вопросы – а на это вообще уходят секунды! – и вернулись к своим повседневным делам. Но, как уже было сказано, в реальном мире не существует прозрачного обмена всей информацией, и его не населяют сверхскоростные телепаты. Поэтому-то жители реального мира и начинают задумываться об институте представительства: пусть на собрания ходят не все граждане, а только некоторые, и в подготовке вопросов принимают участие не все граждане, а только некоторые. Так возникает парламент и, например, судебная система.

Кстати, институт представительства необходим и для преодоления ограничений пространства, и для преодоления ограничений информации, и вовсе не обязательно эти две проблемы решают одни и те же представители. Хорошим примером может служить суд присяжных. В нем, во-первых, есть специально обученные люди, которые занимаются подготовкой вопроса – то есть преодолением ограничений реального мира, связанных с отсутствием общедоступной информации. Это – стороны процесса: судья, адвокаты, прокуроры, эксперты и их помощники. Эти люди представляют граждан напрямую или опосредованно (в России судей назначает президент, но, как мы знаем, в США и судьи, и прокуроры выбираются непосредственно населением). И, во-вторых, есть другой тип представителей граждан – присяжные, на рассмотрение которых выносится вся ставшая известной информация о деле. Присяжные олицетворяют собой всех тех сограждан, которым лень или некогда получать информацию и принимать на ее основании решение. На сельском сходе дело было бы вынесено на рассмотрение всех односельчан, но институт суда присяжных предусматривает случайный отбор 12 человек как представителей народа {1} {1} Этот пример хорош еще и тем, что показывает, что «представительство» – это еще не обязательно «выборы». В суде присяжных представительство реализуется посредством случайного отбора, но все равно это представительство. .

Итак, в мире, в котором мы живем, объективно существует целый ряд ограничений, делающих его крайне непохожим на тот идеальный мир, для которого прямая демократия была бы безусловно лучшим способом общественного устройства. Эти объективно присутствующие технологические ограничения не менялись столетиями, при этом происходил постоянный прирост населения и освоение жизненного пространства, что только их усугубляло. С точки зрения ограничений пространства рост скорости перемещений не поспевал за увеличением ареалов расселения, и даже современные самолеты и поезда не позволяют собрать в одном месте население небольшой страны быстрее, чем за несколько часов или дней. С точки зрения ограничений информации всё ещё хуже: рост количества информации носит экспоненциальный характер, скорость ее передачи возрастает не так быстро, а скорость обработки в голове человека не растет вовсе. Условно говоря, с тех пор как люди изобрели письменность, больше ничего прорывного не произошло, менялись только способ и скорость пересылки сообщений, пока не изобрели телеграф и телефон, что произошло совсем недавно по меркам истории. Как уже сказано, телепортация и телепатия были бы прорывами, но на этих направлениях прорыва нет и, честно сказать, не предвидится, несмотря на все успехи современной науки и техники.

Таким образом, проблема технологического несовершенства встала перед обществом очень рано и очень быстро привела к гибели прямой демократии. На всем историческом промежутке, от древних Афин до современного кантона Гларус, не известно ни одной действующей модели прямой демократии, которая охватывала бы более 30-40 тысяч граждан, имеющих право голоса, и территорию более нескольких десятков квадратных километров. Прямая демократия исчезла, не выдержав конкуренции с той же самой тиранической монархией.

Все это произошло естественным путем, и со временем все забыли, что прямая демократия вовсе не была такой уж плохой сама по себе, просто реализация этой модели в ее чистом виде в течение долгих веков была технологически невозможной. И, конечно же, никто не сидел и не проверял через некоторые промежутки времени: а что, может ситуация изменилась? Может, что-то такое произошло в нашем мире, что можно снова вернуться к разговору о прямой демократии – прежде всего как к идее всеобщего и прямого представительства. Потому что самое главное, что, на наш взгляд, заложено в идее прямой демократии и утрачено в представительной, – это не только право, но и возможность для каждого гражданина непосредственно участвовать в обсуждении и принятии всех решений. Любой человек, несомненно, имеет право и отказаться от участия во всем этом и делегировать свои полномочия кому-либо, и никто не может ему этого запретить. Но остается непонятным, почему же человек обязан кому-то что-то делегировать, если он и сам не против осуществлять свои права – напрямую и непосредственно. Тем более что на каком-то технологическом уровне все это становится легко осуществимым – но об этом мы поговорим чуть позже.