Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №31 от 02.08.2011

В основном нападают именно на «отсутствие профессионализма», забывая, что подчас прорывами в той или иной области мы обязаны людям, такового образования не имевшим. Ведь дело зависит от человека, а не от места, им занятого.

Все это так, но следует учесть фактор обюрокрачивания чиновников вообще и чиновников военных (офицеров) в частности. А когда чиновник становится бюрократом, то интересы дела начинают страдать. Чиновник-бюрократ просто не будет думать сам, стараясь принести в службу что-то новое, опасаясь ошибиться и место потерять. И коли это верно в отношении гражданских чиновников, то уж к военным это применимо вдвойне, и вот почему. Офицер рискует в случае неудачи не только должностью, но и своей собственной жизнью, поэтому подвергнуть ее излишнему риску ему неохота вдвойне.

Жить хочется всем. На это и возразить нечего. Но Дело – защита Родины – превыше желания одного человека спасти свою жизнь ценой поражения. Поэтому нужен человек, который бы напомнил и офицерам, и солдатам (перед смертью все равны) о долге. В Красной Армии эту должность исполнял комиссар. Раньше я думал, что комиссар – это исключительно советское изобретение, но правда заключается в ином. Красная Армия взяла на вооружение идею (придав ей новую форму) наличия в воинской части человека, выполняющего обязанности офицера, но офицером не являющегося. Полкового священника.

Полковой священник русской армии – явление уникальное. В отличие от капелланов в армиях стран Запада, в чьи задачи входило только исполнение религиозных обрядов, на русского священника возлагались куда более серьезные обязанности. Какие?

К примеру, именно он должен был объяснять солдатам, во имя чего они служат и идут на смерть. Ведь офицер-дворянин служил за чины, императорское благоволение и награды, получая жалование. Русский солдат же не получал ничего.

Священник же дворянином НЕ ЯВЛЯЛСЯ, хотя и приравнивался к армейскому капитану. Он был, как и основная масса солдат, выходцем из крестьянской среды, поэтому мог простыми словами доходчиво объяснить пастве «всю глубину момента». Он обладал такими уникальными инструментами (которых не было у офицеров), как исповедь и отлучение от причастия. Более того, именно он, присутствуя на всех обрядах погребения, отделял погибших трусов от остальных, храбро сражавшихся и павших воинов. По трусам панихида, понятное дело, не служилась…

На поле боя же священник должен был оказывать помощь раненым, причащать умирающих и отпевать погибших. Но многие священники, как и многие комиссары Красной Армии, этим себя не ограничивали, демонстрируя подлинный героизм. Обычно считается, что священники (как и комиссары) находились где-то в тылу, появляясь перед боем с речами о храбрости и после сражения загребая славу. Может быть, таких случаев было и много, но были и другие.

Первым известным священником стал священник Полоцкого мушкетерского полка отец Трофим Куцынский. Он отличился во время штурма Измаила. Полоцкий мушкетерский полк, поддерживающий казаков, принимавших участие в штурме Бендерских ворот в составе 4-й колонны бригадира Орлова, попал под убийственный огонь противника. Штыковая атака была успешной – удалось отбросить турок и обратить их в бегство, только вот продолжить наступление полк не смог. Потери (особенно в офицерском составе) были колоссальны. Погиб командир - полковник Яцунский, остальные офицеры также пали или были ранены. Солдаты замешкались. Тогда с крестом в руке вперед выдвинулся отец Трофим со словами: «Братцы, вот ваш командир!». (Чем не комиссар?) Полк свою задачу выполнил. За свой подвиг (а что же, если не подвиг?) Трофим Куцынский получил довольно редкую награду - золотой наперсный крест на Георгиевской ленте, первым в истории из 111 награжденных.

Первым же георгиевским кавалером, то есть награжденным орденом святого Георгия 4 степени, стал священник 19 егерского полка о. Василий Васильковский, герой 1812 года. Во время кровавого боя с французами под Витебском 15 июля 1812 года он шел со Святым крестом вперед, осеняя им воинов, вселяя в их сердца дух особенной неустрашимости. Благословляя однополчан в самом жарком огне, здесь же, на поле битвы, исповедовал и причащал Святыми Тайнами тяжелораненых и умирающих воинов. Был ранен осколком ядра, но оставался на поле боя. Вражеская пуля, попав в Святой крест, бывший в руках у батюшки, причинила ему сильнейшую контузию, но и тогда он остался на поле сражения. Замечу, что подтверждением того, что священник шел именно в первом ряду, поддерживая порядок, является характер ранения. Пуля по навесной траектории не летает, а дистанция стрельбы не превышала тогда ста метров.

В сражении под Мало- ярославцем 31 октября 1812 года о. Василий впереди полка с крестом в руках своим примером мужества поощрял солдат поражать врагов и умирать бесстрашно за Веру и Государя, причем был ранен пулею в голову. 26 марта 1813 года батюшке был пожалован орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени. Вот уж не знаю, почему он шел впереди всех, как офицер (видимо, потери были большие), но именно благодаря его командованию 19 егерский полк смог выбить французов, пусть и на время, из Малоярославца. Случай, видимо, был весьма неординарный, поскольку из статута ордена следует, что «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком или подали мудрые и для Нашей воинской службы полезные советы... Сей орден никогда не снимать: ибо заслугами оный приобретается». Опять обращу внимание на характер ранения – пулевое, в голову, это означает, что священник находился в первых рядах и приблизился к позициям противника метров на 30. Такова была дистанция эффективного ружейного огня. Уже на такой дистанции надо было стрелять в голову, чтобы попасть в грудь.

Примечательна и дальнейшая судьба полкового священника - вследствие тяжелых ран и контузии доблестный пастырь не вынес трудностей далекого похода и скончался во Франции 24 ноября 1813 года. Повторю, что его подвиг – комиссарский, как и его обязанности. Пока было возможно, он исполнял свое дело – причащал умирающих, отдавал команды на вынос с поля боя раненых (не мешал офицерам исполнять свой долг и освобождал их от второстепенных, хотя и необходимых на поле боя дел), но вот настал миг – и он лично показал солдатам пример бесстрашия. Комиссар? Да, и еще какой!

Вторым Георгиевским кавалером стал священник Тобольского пехотного полка о. Иов Каминский. При штурме г. Рахова во время войны с Турцией в 1829 г. о. Иов при переправе через р. Дунай на неприятельский берег, благословив воинов, в полном облачении переправился с ними на лодке, принял участие во взятии неприятельской батареи, причем был тяжело ранен пулею в голову, с повреждением челюстей и языка. Государь Император пожаловал герою орден Святого Георгия 4-й степени, пожизненный пансион ежегодно по пятьсот рублей и повелел Св. Синоду определить его к Петергофской Дворцовой церкви. Что тут скажешь, действительно подвиг, и награда заслуженная согласно статуту ордена, причем дважды: как первый, кто в десанте на землю неприятельскую сошел, и как взявший вражескую батарею (это положения из статута ордена).