Сергей Дёмкин - Анатомия преступлений. ЦРУ против молодежи

Католические священники служили антифестивальные мессы. На тихую Зайлерштедте, 15, в адрес Международного подготовительного комитета приходили угрожающие письма: «Мы не спускаем с вас глаз. Советуем побыстрее исчезнуть из Вены вместе с вашим фестивалем. Иначе будет плохо». По городу в «марше молчания» шествовали юнцы, которых антифестивальный комитет «Молодая жизнь» и священники обманом привезли из провинции под предлогом посещения гастролей… советского цирка… Все шло по заранее разработанному плану.

На Рузвельтплац, 2, где разместилась штаб-квартира оперативной группы ЦРУ, съезжались кадровые разведчики, поступавшие в распоряжение Гарри Ланна. На Ринге, в Мессегеленде, недалеко от парка Пратер, где на острове посреди голубого Дуная раскинулся фестивальный городок, спешно ставились «контактштеллен» — оклеенные пестрыми плакатами павильончики, в которых намечалось обрабатывать делегатов, да и самих венцев. Завозились тонны различных пропагандистских брошюр, журналов, листовок. Однако главную ставку майор Загнер и мистер Ланн делали на парней из спецотрядов, прибывших из Западной Германии и Италии. Кроме 60 шиллингов суточных, им выдавали по 70 шиллингов на «оперативные расходы», поставив лишь одну задачу: устроить из коммунистического фестиваля ад кромешный. При этом приветствовалась любая инициатива.

…Утром 26 июля Гарри Ланн пребывал в отвратительном настроении. Погода обещала быть отличной, значит, и нечего рассчитывать, что дождь испортит торжественное шествие и праздник на стадионе. Кроме того, у него вдруг закрались сомнения в отношении собственных «мальчиков». Инструкции инструкциями, но хватит ли у них духа, когда настанет время действовать на глазах сотен, тысяч людей?

Пронзительный звонок телефона заставил Лапна поспешно схватить трубку. Судя по времени, колонны делегаций уже вышли из аллей Пратера на венские улицы. Что ж, сейчас они узнают, каково изображать радостный энтузиазм, когда тебя забрасывают гнилыми помидорами и тухлыми яйцами. И того и другого заготовлено с лихвой…

Но что это? Какого черта он там мямлит? Не стесняясь в выражениях, Ланн излагает дежурному, как следует докладывать срочные сообщения. После секундного замешательства голос дежурного обретает четкость:

— Контрольные пункты по пути следования сообщают, что участники фестиваля идут в сплошном коридоре вышедших на улицы жителей Вены. Осуществить намеченную акцию по пути к стадиону не представляется возможным.

Руководитель оперативной группы в бешенстве бросает трубку. Ничего, еще не все потеряно, они получат свое на стадионе.

Часы на стадионе показывают 17.30. Внизу под трибуной для почетных гостей застыли пятеро членов фестивального комитета. На поле выбегают дети с цветами.

В распахнутых воротах показывается открывающая шествие колонна мотоциклистов.

…Гарри Ланн не отрывает глаз от экрана телевизора. Наконец-то. «В воротах стадиона появляется делегация молодежи Советского Союза!» — объявляет диктор. Ну же, ну…

До отказа забитый людьми стадион встречает делегацию громом аплодисментов. Тысячи букетов летят на поле с трибун. И ни одной… крысы, которых должны были выпустить из чемоданов парни из спецотрядов!

«Струсили! Сопляки!» — Ланя злобно бьет по клавише телевизора и устало откидывается на спинку кресла…

Да, это было поражение, нанесенное молодежью всего мира опытнейшим разведчикам ЦРУ, СИС, НАТО. И пусть в течение последующих дней агенты из спецотрядов Ланна еще пытались кого-то обрабатывать в своих «контактштеллен», завязывать провокационные споры во время молодежных встреч и диспутов, подбрасывать всевозможные фальшивки, итог был ясен: дискредитировать фестиваль, как того требовала директива, не удалось. А среди делегатов родилась веселая поговорка, подхваченная венцами: «Аллес гут, антифестиваль капут!»

Увы, те, кому она адресовалась, не извлекли урока…

Обычно в каждом городе есть своя неповторимая особенность, «изюминка». В Осло, например, это ярко раскрашенные почтовые ящики, в Амстердаме — фургончики торговцев маринованной селедкой, в Лопдоне — «даблдекеры» — двухэтажные красные автобусы, а в Хельсинки — чистильщики ботинок, мальчишки, устроившиеся под пестрыми зонтами в креслах, похожих на модернизированные троны. Летом 1962 года, во время VIII Всемирного фестиваля молодежи и студентов, эти финские гавроши были настоящими справочными бюро: казалось, они знали абсолютно все и о Хельсинки, и о самом фестивале, программа которого занимала сорок страниц убористого текста. Но даже они не подозревали о широкой антифестивальиой «программе», подготовленной Советом НАТО.

Еще в 1960 году VIII Всемирному было посвящено специальное заседание. Как и перед предыдущими фестивалями, составлялись подробные планы, подбирались люди, ассигновались деньги, и немалые. В Хельсинки только по линии НАТО было выделено 250 тысяч долларов. На них в Копенгагене в специальном лагере усиленно натаскивались юнцы из западногерманского «югебунда», эмигранты из СССР, группка шведов.

Не оставили без работы и Службу независимых исследований, директором которой стал теперь агент ЦРУ Д. Шауль. Ей были даны 40 тысяч долларов и приказ подготовить «группу активистов» специально для участия в политических дискуссиях. План подрывных мероприятий предусматривал в качестве главной цели массированное давление на советскую делегацию, причем не только пропагандистское и психологическое, но и силовое. Общее руководство всеми акциями возлагалось на американских разведчиков Макса Ралиса и Джека Стюарта, которые, по мнению 5-го отдела ЦРУ, лучшие других проявили себя в Вене. В помощь Ралису, официально числившемуся «корреспондентом газеты „Мюнхен курир“», и Стюарту, обходившемуся без «крыши», были выделены опытные агенты ЦРУ Авро Хорм — ему предстояло заниматься «силовыми акциями»; негр Буй — для работы против делегатов из стран Азии и Африки; А. Милитс и Рейно Сени, постоянно сидевшие в Швеции; группа кубинского эмигранта Педро Сальвата; «специалист по ГДР» Гейнц Липпман, в прошлом уголовный преступник, бежавший в Западную Германию с двумя миллионами марок плюс еще около двух десятков агентов «с узкой специализацией». Все это весьма разношерстное антифестивальное воинство было громко названо «Фридом дайнемикс» — «Движущие силы свободы».

История не сохранила точной даты прибытия в Хельсинки авангарда «движущих сил» Милитса, Сеппа и Липпмана. Известен лишь номер их машины — K-EV-183. Зато последствия этого «события» дали о себе знать очень быстро: по Хельсинки поползли слухи один страшнее другого. Самые оптимистические утверждали, что с прибытием делегатов фестиваля в городе исчезнет хлеб и молоко. Менее оптимистические — что на улицах начнутся рукопашные бои.