Джон Бэррон - КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

В апреле 1983 года Великобритания выслала трех сотрудников ГБ, обвиненных в подрывной деятельности. Одновременно социалистическое правительство Франции, вынужденное к таким решительным действиям возросшей шпионской активностью КГБ, потребовало, чтобы страну покинуло в общей сложности 47 шпионов.

Факты тайной войны, развязанной КГБ против свободного мира, становятся достоянием гласности на все новых и новых судебных процессах. Так, в ноябре 1982 года британский суд приговорил к 38-ми годам тюремного заключения некоего Джеффри Прайма, сексуального извращенца, бывшего работника сверхсекретного коммуникационного и шифровального центра. Прайм был агентом КГБ начиная с 1962 года.

За каких-нибудь 15 месяцев — с октября 1981 года по январь 1983 — таможенная служба Соединенных Штатов произвела 1051 конфискацию запрещенных к экспорту стратегических материалов и оборудования, которые злоумышленники пытались нелегально вывезти из страны. Большая часть этой контрабанды, включающей объекты, относящиеся к «новейшей технологии», предназначалась для советского блока.

Где бы ни орудовали эти «бойцы невидимого фронта», против какой бы страны ни направлялись их непосредственные действия, «главным врагом» неизменно остаются Соединенные Штаты. Для усиления глобальной атаки на США извне и изнутри Андропов создал в середине 70-х годов чрезвычайный орган в составе КГБ — группу «Норд», состоящую из руководителей всех оперативных служб его ведомства. Упомянутые руководители встречаются не реже чем раз в месяц, чтобы скоординировать очередные акции всех форпостов КГБ, направленные на раскол союза западных держав, изоляцию Соединенных Штатов, подрыв их изнутри и ослабление решимости сопротивляться натиску Советского Союза.

Стратегия, которую они разрабатывают, все больше основывается на «активных операциях»; задачи, ставящиеся в этой области, отвечают ленинской тактике: «Мои слова рассчитаны на то, чтобы возбудить ненависть, отвращение и презрение… не на то, чтобы переубедить противника, а чтобы внести смятение в его ряды, не на то, чтобы поправить его, если он ошибается, а на то, чтобы его уничтожить, стереть его организацию с лица земли».

Да, именно на это и рассчитаны нынешние слова и дела КГБ.

В августе 1981 года в Москве состоялось заседание военного трибунала, которому предстояло вынести приговор по делу майора КГБ Станислава Александровича Левченко. Это дело чрезвычайно волновало не только руководство КГБ, но и Политбюро. Поэтому следствие по нему велось в обстановке особой секретности. Обвинение представило нескольких свидетелей, но почти все доказательства вины обвиняемого были исключительно косвенными. Их, однако, оказалось достаточно, чтобы трибунал поспешно вынес приговор: майор Левченко виновен в государственной измене и соответственно приговаривается к высшей мере наказания — расстрелу.

Сейчас с людьми, осужденными советскими судами, обращаются более гуманно, чем в прошлом. Начальник тюрьмы вызывает приговоренного к смертной казни и с угрюмой корректностью информирует его, что Верховный суд отклонил его просьбу о помиловании. Впрочем, остается последний шанс: можно обратиться с личным заявлением на имя председателя президиума Верховного совета. «Садитесь и пишите, о чем вы его просите. Можете писать сколько хотите, но помните: чем короче, тем вернее».

Забирая написанное заявление с просьбой о помиловании, начальник тюрьмы заверяет, что оно будет немедленно отослано председателю президиума. Обнадеженного таким образом заключенного возвращают в камеру.

Но на этот раз охранник безо всяких объяснений ведет осужденного не тем путем, каким тот был доставлен из камеры. Как только они минуют тюремный медпункт, второй охранник бесшумно возникает в боковом дверном проеме и стреляет осужденному в затылок из крупнокалиберного пистолета. Все обходится как нельзя лучше: никаких истерических сцен, пол запачкан лишь слегка, врач под рукой, и, чтобы констатировать наступление смерти, тело не требуется доставлять откуда-нибудь издалека.

Смертные приговоры военного трибунала приводятся в исполнение и так. Приговоренного со связанными руками, но без повязки, закрывающей глаза, выводят в тюремный двор или на парадный плац и ставят перед выстроенной здесь воинской частью, в которой он служил, либо перед группой его бывших коллег-офицеров, стоящих по стойке смирно. Как только офицер из трибунала зачитает смертный приговор, сзади к обреченному бесшумно приближается с пистолетом в руке «исполнитель». Страшное напряжение овладевает присутствующими. Обернется ли сейчас приговоренный, чтобы успеть увидеть, что с ним сию минуту произойдет? Но, успеет он обернуться или нет, это дела не меняет: исполнитель мгновенно всаживает ему пулю в голову. Именно так всегда делалось на Лубянке. И, уже испуская дух, осужденный оказывает партии последнюю в своей жизни услугу, являясь своего рода наглядным пособием в этом незабываемом уроке для присутствующих.

Без сомнения, именно так умрет майор Левченко, если КГБ удастся поймать его живым. В глазах КГБ никакое преступление не является более кошмарным и более опасным, нежели то, что совершил он. [6] Чтобы предупредить случаи побегов, «центр» распространяет ложные сообщения, будто многих из беглецов на Запад «уже нет в живых», — подразумевается, что это КГБ так или иначе позаботилось об их уничтожении. Конечно, вынесенные заочно приговоры следует принимать всерьез, и КГБ правомочно приводить их в исполнение, если ему удается добраться за границей до осужденного. Но если за два последних десятилетия КГБ ни разу не удавалось ликвидировать кого-либо из своих сотрудников, бежавших на Запад, то объясняется это тем, что они изменили свою внешность и вообще оказались тщательно замаскированными, а также пользовались поддержкой соответствующих зарубежных служб и находились под их охраной. Гнев КГБ в данном случае должен был бы обернуться особенно страшной местью еще и потому, что Левченко считался образцовым сотрудником этого ведомства. Его личное дело выглядело настолько безупречным, что его начальство просто невозможно было упрекнуть в утрате бдительности, когда в 1975 году оно послало Левченко в Токио. Предвидеть роковые последствия этого назначения оно не могло.

К середине 70-х годов токийская резидентура входила в первую пятерку главнейших зарубежных гнезд КГБ, соперничая с нью-йоркской, женевской, парижской и нью-делийской. Япония — вторая крупнейшая промышленная держава капиталистического мира — стала наряду с США «целью № 1» во всей зарубежной деятельности КГБ. Помимо прочего, через Японию Советы получали большую часть секретной информации, касающейся Китая. И, наконец. КГБ рассматривал Японию как один из наиболее удобных районов, где можно было получать информацию об американской технологии и похищать промышленные секреты.