Олег Хлевнюк - Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры

«Вот Вознесенский, чем он отличается в положительную сторону от других заведующих, — как объяснил мне Ковалев, Сталин иногда так иронически “заведующими” называл членов Политбюро, курировавших деятельность нескольких подведомственных им министерств. — Другие заведующие, если у них есть между собой разногласия, стараются сначала согласовать между собой разногласия, а потом уже в согласованном виде довести до моего сведения. Даже если остаются не согласными друг с другом, все равно согласовывают на бумаге и приносят согласованное. А Вознесенский, если не согласен, не соглашается согласовывать на бумаге. Входит ко мне с возражениями, с разногласиями. Они понимают, что я не могу все знать, и хотят сделать из меня факсимиле. Я не могу все знать. Я обращаю внимания на разногласия, на возражения, разбираюсь, почему они возникли, в чем дело. А они прячут это от меня. Проголосуют и спрячут, чтоб я поставил факсимиле. Хотят сделать из меня факсимиле. Вот почему я предпочитаю их согласованиям возражения Вознесенского» [276] Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1989. С. 160–161. .

Этому образу «принципиального руководителя» соответствовал весь облик Вознесенского, который, судя по свидетельствам очевидцев, вряд ли был приятным человеком. «Николай Алексеевич работал с исключительной энергией, быстро и эффективно решал возникавшие проблемы. Но не умел скрывать своего настроения, был слишком вспыльчив. Причем плохое настроение проявлялось крайней раздражительностью, высокомерием и заносчивостью. Но когда Вознесенский был в хорошем настроении, он был остроумен, жизнерадостен, весел, любезен. В его манере держать себя, в беседах проявлялись его образованность, начитанность, высокая культура. Но такие мгновения были довольно редки. Они проскальзывали как искры, а затем Вознесенский опять становился мрачным, несдержанным и колючим. Идя к нему на прием, никто из сотрудников не был уверен, что все пройдет гладко, что вдруг он внезапно не вскипит, не обрушит на собеседника едкого сарказма, издевательской реплики», — таким запомнил Вознесенского Я. Е. Чадаев, занимавший пост управляющего делами Совета министров [277] Куманев Г. Рядом со Сталиным. С. 496. . Похожее впечатление произвел Вознесенский на писателя Симонова, который наблюдал его на одном из заседаний по присуждению сталинских премий: «Он запомнился мне не потому, что понравился, а потому, что чем-то удивил меня, видимо, тем, как резковато и вольно он говорил, с какой твердостью объяснял, отвечая на вопросы Сталина, разные изменения, по тем или иным причинам внесенные в первоначальные решения Комитета по премиям в области науки и техники, как несколько раз настаивал на своей точке зрения — решительно и резковато. Словом, в том, как он себя вел там, был некий диссонанс с тональностями того, что произносилось другими, — и это мне запомнилось» [278] Симонов К. Глазами человека моего поколения. С. 158–159. . А. И. Микоян, сочувственно относящийся к Вознесенскому и его трагической судьбе, тем не менее, писал: «[…] Как человек Вознесенский имел заметные недостатки. Например, амбициозность, высокомерие. В тесном кругу узкого Политбюро это было заметно всем. В том числе его шовинизм» [279] Микоян А. И. Так было. С. 559. .

Некоторые авторы считают Вознесенского здравомыслящим экономистом, противостоящим консерваторам, что предопределило его гибель [280] А. В. Пыжиков выдвинул гипотезу о кардинальных различиях между «ленинградцами» и группой Берии-Маленкова. Победа последних, по его мнению, означала победу ВПК над деятелями, курирующими «сугубо гражданские» сферы (Пыжиков А. В. Конфигурация и функционирование власти в СССР. 1945–1953 гг. М., 1999. С. 26–27). Однако реальные факты, подтверждающие эту точку зрения и, в том числе и утверждение, что Жданов, Вознесенский, Косыгин действительно выступали «за смещение приоритетов хозяйственного развития» в сторону отраслей группы «Б», пока неизвестны. . Однако это преувеличение, вызванное скорее сочувствием в трагической судьбе Вознесенского, чем реальными фактами. Как справедливо считает Дж. Хоуф, «Маловероятно, что Вознесенский относился благосклонно к децентрализации или рыночным механизмам» [281] Linz S. J. (ed.) The Impact of World War II on the Soviet Union. Totowa, 1985. P. 265–266. Аналогичную сдержанную характеристику экономических воззрений Вознесенского см. также: Harrison М. Soviet Planning in Peace and War. 1938–1945. Cambridge, 1985. P. 13–28,229–230. . Вознесенский был типичным администратором сталинского типа и мало отличался от других председателей Госплана. Вместе с тем обстоятельства развития дела позволяют считать, что важной причиной падения Вознесенского была утрата им в глазах Сталина репутации «честного» администратора, сигнализирующего наверх о реальном положении дел [282] Об этой функции Госплана и его председателя см.: Gregory P. R. Restructuring the Soviet Economic Bureaucracy. Cambridge, 1990. P. 18–21. .

После первых неприятностей, связанных с обвинениями против ленинградцев, у Вознесенского возникли новые проблемы, непосредственно касающиеся его деятельности в Госплане. По свидетельству Микояна, при обсуждении планов экономического развития на 1947 год в Политбюро (Микоян не называет дату но, скорее всего, это было в ноябре 1948 года) Сталин поставил перед Вознесенским сложную задачу. Он предложил, в частности, наметить такие плановые задания, чтобы в первом квартале 1949 года избежать обычного сезонного падения объемов производства по сравнению с четвертым кварталом предыдущего года. Настрой Сталина, который на фоне благоприятного 1948 года явно вел дело к наращиванию темпов индустриального роста, был настолько очевиден, что Вознесенский не посмел ему перечить. По мнению Микояна, Вознесенский не мог не понимать, что такое задание на первый квартал невыполнимо, но ответил согласием, потому что «видимо, психологическая обстановка была такая» [283] Микоян А. И. Так было. С. 560. . Принятое решение предусматривало рост промышленной продукции в первом квартале 1949 года по сравнению с предыдущим кварталом на 5 %.

Пороки этого решения обнаружились очень быстро. 15 декабря 1948 года три руководящих работника Госплана обратились к Вознесенскому с запиской, в которой сообщали, что в связи с перевыполнением плана четвертого квартала 1948 года намеченный 5-процентный прирост потребует увеличения выпуска валовой продукции промышленности в первом квартале на 1,7 млрд руб. (до 45,4 млрд руб.). Вознесенский, как следовало из его резолюции, согласился с этим предложением и поручил внести соответствующие изменения в план [284] РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 530. Л. 8-10. . Однако по каким-то причинам план на первый квартал был оставлен без изменений, хотя план на 1949 год в целом подвергся соответствующей корректировке.