Олег Хлевнюк - Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры

Постепенно разогревая конфликт с руководящей группой, Сталин довел его до высшей точки в начале декабря. Информация, поступавшая на черноморскую дачу, давала для этого новые поводы. 1 декабря дочь Сталина Светлана писала отцу: «Я очень, очень рада, что ты здоров и хорошо отдыхаешь. А то москвичи, непривычные к твоему отсутствию, начали пускать слухи, что ты очень серьезно заболел, что к тебе такой-то и такой-то врачи поехали…» [54] Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива / Сост. Ю. Г. Мурин. М., 1993. С. 95. В тот же день в английской газете «Дэйли Геральд» появилась статья, в которой утверждалось, что «на сегодняшний день политическое руководство в Советском Союзе находится в руках Молотова», и что вскоре Молотов будет восстановлен на посту главы правительства (который он уступил Сталину в 1941-м). Сталин, как обычно, узнал о статье из секретной сводки ТАСС [55] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 771. Л. 9-10; Печатнов В. «Союзники нажимают на тебя». С. 82. . Он позвонил в Москву Молотову, который в качестве наркома иностранных дел нес ответственность за наблюдением за сообщениями иностранных корреспондентов из Москвы, и выразил ему свое недовольство. Испытывавший давление журналистов и иностранных посольств, Молотов попытался склонить Сталина к некоторому ослаблению цензуры. Однако безуспешно. Получи и от Сталина строгие указания, Молотов быстро дал задний ход и пообещал ужесточить цензурный контроль [56] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 86; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 195. .

Однако пока соответствующие меры не были приняты, иностранные корреспонденты успели передать еще несколько «сенсационных» сообщений. В сводку ТАСС от 3 декабря попала статья из «Нью-Йорк Таймс», в которой говорилось о недовольстве Сталина итогами Лондонской конференции министров иностранных дел и проводилась связь между возвращением Молотова из Лондона и последовавшим затем отъездом Сталина в отпуск [57] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 771. Л. И. . Сталин прочитал это сообщение 4 декабря. Вскоре он ознакомился также с информацией английского агентства «Рейтер» от 3 декабря, которое объявило о том, что в Советском Союзе происходит ослабление цензуры в отношении иностранных корреспондентов. Агентство приписывало новый поворот в политике Молотову, ссылаясь на заявление Молотова по этому поводу на приеме в честь представителей иностранной прессы, устроенном 7 ноября [58] Там же. Л. 7–8. . Реакция Сталина была жесткой. Ночью 5 декабря он направил «четверке» требование навести порядок и найти виновного: «Если Молотов распорядился дня три назад навести строгую цензуру (Сталин имел в виду разговор с Молотовым по телефону по поводу корреспонденции в «Дейли Геральд». — Авт. ), а отдел печати НКИД не выполнил этого распоряжения, то надо привлечь к ответу отдел печати НКИД. Если же Молотов забыл распорядиться, то […] надо привлечь к ответу Молотова» [59] Там же. Д. 99. Л. 86; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 195. .

В ответной шифровке 6 декабря «четверка» признала, что Молотов разрешил в ноябре слегка ослабить давление на прессу, но отрицала заявления, приписываемые ему агентством «Рейтер». Встав на защиту Молотова, «четверка» попыталась свалить вину за «упущения» на отдел печати НКИД [60] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 92–93; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 196–197. . В очень резкой шифрограмме, отправленной во второй половине того же дня Маленкову, Берии и Микояну (Молотов демонстративно не был назван среди адресатов), Сталин назвал телеграмму «четверки» «совершенно неудовлетворительной», оценил ее как попытку «замазать вопрос». Молотова Сталин подверг предельно жесткой критике:

«Никто из нас не вправе единолично распоряжаться в деле изменения курса нашей политики. А Молотов присвоил себе это право. Почему, на каком основании? Не потому ли, что пасквили (иностранных корреспондентов. — Авт. ) входят в план его работы? […] До Вашей шифровки я думал, что можно ограничиться выговором в отношении Молотова. Теперь этого уже недостаточно. Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем. Эту шифровку я посылаю только Вам троим. Я ее не послал Молотову, так как я не верю в добросовестность некоторых близких ему людей. Я Вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, но копии ему не передавать» [61] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 95; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министром СССР. 1945–1953 гг. С. 197–198. .

И сами формулировки телеграммы, а тем более способ ознакомления с нею Молотова, предписанный Сталиным, были чрезвычайно унизительными и пугающими. Фактически Сталин заявлял о том, что выводит Молотова из руководящей группы, сокращает «четверку», оставшуюся на хозяйстве в Москве, до «тройки». Встревоженная «тройка» 7 декабря сообщила о выполнении указаний Сталина:

«Вызвали Молотова к себе, прочли ему телеграмму полностью. Молотов, после некоторого раздумья, сказал, что он допустил кучу ошибок, но считает несправедливым недоверие к нему, прослезился […] Мы сказали Молотову, что все сделанные им ошибки за последний период, в том числе и ошибки в вопросах цензуры, идут в одном плане политики уступок англо-американцам и, что в глазах иностранцев складывается мнение, что у Молотова своя политика, отличная от политики правительства и Сталина, и что с ним, с Молотовым, можно сработаться» [62] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 99. Л. 103–105; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 198–199. .

В тот же день Молотов послал собственный ответ Сталину. Признавая, что допустил «фальшивое либеральничанье в отношении московских инкоров», совершил «грубую, оппортунистическую ошибку, нанесшую вред государству», он горячо покаялся:

«Твоя шифровка проникнута глубоким недоверием ко мне, как большевику и человеку, что принимаю, как самое серьезное партийное предостережение для всей моей дальнейшей работы, где бы я ни работал. Постараюсь делом заслужить твое доверие, в котором каждый честный большевик видит не просто личное доверие, а доверие партии, которое мне дороже моей жизни» [63] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. И. Д. 99. Л. 120; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 200. .

Судя по всему, Сталин решил, что на этом рубеже конфликт следует заморозить. Через день, 9 декабря, он направил «четверке» (на этот раз включая Молотова) сравнительно мирную шифровку. Выговорив соратникам за то, что они «поддались нажиму и запугиванию со стороны США, стали колебаться, приняли либеральный курс», Сталин заключил: «но случай помог Вам, и Вы вовремя повернули к политике стойкости» [64] РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 99. Л. 127; Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953 гг. С. 201–202. . Хотя Сталин не отказался от того, чтобы периодически атаковать соратников, дело о цензуре он положил под сукно до лучших времен [65] Перепиской 1945 г. для компрометации Молотова Сталин воспользовался вновь в 1949 г., когда организовал новую кампанию против Молотова и его жены. См. главу 3 этой книги. .