Сергей Волков - Интеллектуальный слой в советском обществе

государственный аппарат был сокращен на 28,5%, затем последовали и еще попытки в этом направлении (79). Однако, несмотря на

сокращения, общая численность служащих государственного аппарата продолжала год от года увеличиваться и выросла с 1925 по

1928 гг. с 1854,6 до 2230,2 тыс. чел. (см. табл. 47) (80). В ходе знаменитой “чистки” 1929-1932 гг. также проводилось сокращение

персонала. К середине 1931 г. через нее прошло 1,6 млн. служащих, из них около 10% было “вычищено” (РСФСР - 10,7%, Украина -

11,6, Белоруссия - 16,5, УзССР - 6,1, ТССР - 13,8%). Некоторые учреждения были сокращены очень сильно, например, Центросоюз с

4236 до 2150 чел. - на 50% (81).

Проблема “сокращения государственного аппарата” постоянно поднималась в советское время, но ни разу даже не приблизилась к

решению, потому что в социалистическом государстве она не решаема в принципе. Наиболее шумные кампании под лозунгами типа

“Из канцелярии - к станку!” имели место в конце 50-х - начале 60-х годов. Планы простирались до того, чтобы переучивать служащих

в рабочих и направлять их в отдаленные районы. Но и роспуск ряда министерств, перекройка органов управления и другие меры

принесли смехотворные результаты. В 1960 г. по сравнению с 1958 численность государственного аппарата сократилась на 6-7%, но

уже в 1963 г. - восстановилась, а со следующие года стала уверенно расти, увеличившись в 1968 г. на целую треть (см. табл. 48). И в

дальнейшем после каждого “сокращения” численность государственного аппарата только еще больше возрастала. При этом наиболее

квалифицированная часть специалистов концентрировалась обычно в аппарате (см. табл. 49) (82), а не на производстве. Выпускники

вузов также стремились любой ценой избежать предприятий (83). Советский строй был немыслим без бюрократизации, это та основа,

без которого он не мог существовать, даже если бы примитивизм и ограниченность его политического руководства на всех уровнях не

заставляли искать в ней спасения (84).

2. Политика советского режима

в сфере формирования советской интеллигенции.

Поскольку создание советского интеллектуального слоя происходило под знаком борьбы за "социальную однородность общества",

коммунистический режим целенаправленно формировал совершенно определенный социальный состав его, придавая этому огромное,

часто самодовлеющее значение. В идеале (впредь до исчезновения этого слоя как такового) желательно было иметь его полностью

"рабоче-крестьянским" - так, чтобы каждое новое поколение интеллигенции было бы интеллигенцией "в первом поколении". Но более

реальной была задача, по крайней мере, не допустить, чтобы процент выходцев из интеллигенции в новом поколении образованного

слоя превышал долю этого слоя в населении страны. Практически вся история его в СССР есть история борьбы советской власти за

максимальное увеличение в его составе доли "интеллигенции в первом поколении". Задача регулирования социального состава

образованного слоя осуществлялась по нескольким направлениям: во-первых, непосредственное регулирование социального состава

студентов - система прямых ограничений для одних и льгот для других категорий абитуриентов в зависимости от происхождения, во-

вторых, создание специальных учебных заведений для подготовки к поступлению "социально-близких" власти лиц, в-третьих, система

льгот и преимуществ, не связанная непосредственно с социальным происхождением, но содействующая поступлению "ценных" в

социальном отношении элементов, в-четвертых, внедрение в состав образованного слоя (путем назначения на соответствующие

должности) тех же элементов без получения нормативного образования.

Прямое регулирование социального состава учащихся с предоставлением льгот "рабоче-крестьянскому молодняку" и ограничением

права на образование выходцам из образованного слоя было основой социальной политики советской власти и проводилось с первых

месяцев ее существования. Уже 2.08.1918 г. был принят "Декрет о правилах приема в высшие учебные заведения", предоставлявший

права поступления в вузы лицам любого уровня образования или даже вовсе без образования, и под лозунгом "завоевания высшей

школы" началось массовое зачисление туда "рабочих от станка". В одной из советских книг с гордостью комментируется такой

типичный случай: "Пользуясь декретом о приеме в вузы, студенты-коммунисты выступили с инициативой, которую поддержал

Замоскворецкий райком партии, привлечь рабочих фабрик и заводов к учебе в коммерческом институте. Рабочие живо откликнулись

на призыв коммунистов: около тысячи молодых рабочих записались студентами и получили курсовые билеты". Напутствуя их,

представитель райкома заявил: "У нас внутри есть враг - это интеллигенция, специалисты. Рабочий, который способен понимать

доклады на митингах, в десять раз лучше любого гимназиста поймет лекции профессора. Для чего существует тогда профессор, если

он не может быть понятым?" (85).Такая практика продолжалась все 20-30-е годы. Что бы ни представляли собой в смысле качества

подобные "специалисты", большевиков они вполне устраивали хотя бы потому, что создавали им социальную опору среди

интеллигенции, а вся созидательная деятельность все равно лежала на плечах настоящих - старых специалистов, подвергавшихся при

этом всем возможным унижениям.

В 1921 г., когда число желающих поступить в вузы стало значительно превышать число мест, некоторыми деятелями народного

просвещения был выдвинут лозунг: "Наука - только для коммунистов". На ректорском совещании в Главпрофобре в мае 1921 г.

предложения некоторые ректоров подойти к приему студентов только с учебной точки зрения были категорически отвергнуты. Тогда

же был установлен "классовый принцип" приема в вузы с целью резкого ограничения доли детей интеллигенции среди студентов.

Общих данных о приеме 1921 г. нет, но именно тогда в вузы Москвы и Петрограда впервые было принято значительное количество

рабочих. Наиболее последовательно в масштабе всей страны "классовые приемы" проводились с 1922 г. (86) На студенчество была

распространена практика "чисток". Так называемая "академическая чистка" 1924 г. носила ярко выраженный классовый характер и,

как писали советские авторы, "острие ее было направлено против менее ценной в классовом отношении категории учащихся" (87). В

конце 1923/24 учебного года в ходе проверки вузов было исключено около 18 тыс. студентов из "социально-политически-чуждых

элементов" и неуспевающих, при этом на рабочих и их детей приходился минимальный процент отчисленных. Последним создавались

особо льготные условия учебы: если студенчество в целом было обеспечено в 1926/27 учебного года на 42,5%, то его рабоче-