Олег Матвейчев - Китай на стыке тысячелетий

Короче, добро пожаловать в рай!

В Шанхай улетаем вечером, а завтра уже рейс на Москву. Заканчивается путешествие. Сижу, подвожу итоги. Вдруг мои размышления прерывает быстрая громкая и частая, как из пулемета, речь. Надсадная, какая бывает только у японцев. Я оглянулся, и китайцы все на него тоже зыркают, стюардессы даже подошли. Оказывается, японец так по телефону трепался, что весь салон напугал. Потом в течение всего полета, он вел себя также нескромно. Это, честно говоря, не вязалось с моим представлением о японцах. Что это? Чванство и хамство, какое можно наблюдать и янки, приезжающих в «дикую Россию»? Они тоже ведут себя в общественных местах нагло, гогочут, разговаривают со всеми на английском, как будто каждый обязан понимать их язык? Японцы относятся к китайцам свысока, и китайцы японцев тоже не любят. Работать у них любят, так как платят они хорошо, а вот по жизни — нет. Считают их жестокими и агрессивными, ну и еще куча претензий.

Домой . Вот интересно сейчас будет взглянуть на Россию. Курильщики, из тех, кто бросал и опять начинал, знают, что после долгого перерыва становишься прекрасным дегустаторам, отличаешь просто любую марку по одной затяжке. У нас, живущих в своей стране, глаз замыливается, а небольшой перерыв «очищает чувства» (как того требовал Аристотель). В самом полете не было ничего интересного, тем более что я спал, а спать мне, кстати, мешали два совершенно других японца, которые тоже громко базарили. Так, что, похоже, это у них национальная черта, вести себя развязано, а может, они не могут по-другому и не замечают. Самое же интересное началось, когда прилетели. Очень не хочется впадать в либералистическую критику и мелкие придирки, но это то, что лезет в глаза, и это то, что ИНОСТРАНЦЫ сразу замечают. Приземлились. Нас пятнадцать минут не выпускают из самолета. Все стоят, нервничают, торопятся. Сзади меня двое русских. Один говорит, что когда они летели из Берлина, трап не подвали полчаса. Ведь для наших аэропортовских работников каждый севший самолет это просто сюрприз, неожиданность. Поэтому никто и не готовится подавать трап. Короче, мы своими посадками мешаем отдыхать. Второй русский говорит, что про Берлин он ничего не помнит, так как надрался в пень. И отвратительно засмеялся. Вот по этому и пьют, блин, чтоб ничего не помнить и не замечать. Дальше, все в этом же духе. Ждем таможенный контроль, очередь сто человек. Сколько раз я прилетал из разных стран, и всегда эта очередь. Три года назад она уже была. Ну, неужели за три года нельзя решить проблему? Поставить окно дополнительное, что ли? А никто и не распознает это как проблему. Где проблема-то? Стой, товарищ. Стоим сорок минут на одном месте. Прошел контроль и получаю багаж. Сумок мне надавали для передачи родным и близким нашей диаспоры аж четыре штуки. Да еще свои, да еще цин этот дурацкий. Тут бы самое время тележку. Этих тележек во всех аэропортах, что в Европе, что в Китае просто как конь наплодил. У нас это дефицит (хотя вроде капитализм и согласно Гайдару, дефицит неминуемо должен исчезнуть). Привозят по две штуки. А самые ушлые, у которых сумок поменьше и они помобильнее, их расхватывают. Короче, противно перечислять все это. Все поражает своей теснотой. Казалось бы, тут в России должен быть простор, а там, в Китае, где миллиард живет, должна быть теснота. А все наоборот. Там простор, а тут все как-то мелко, много предметов на каждом участке земли, очень много людей (на улицах в Москве их больше, чем в Пекине), и самое главное — очень много машин. Просто ужасно, сколько у нас машин! Нет, надо же увидеть, что-нибудь позитивное… Все, вижу! Лес!!!! Нигде на всей планете нет таких лесов, да у них, козлов, вообще нет никаких лесов!!!

forum.msk.ru/news/2004/325.html?action=read&fid=2609

Пятнадцать лет назад на площади Тянаньмынь Китай выбрал свою судьбу. Четырнадцать лет назад Россия ее тоже выбрала — приняв «Декларацию о суверенитете», и что теперь?

В первой половине июня мы отметили две судьбоносные даты — пятнадцатую годовщину пекинских событий и четырнадцатую — принятия Декларации о государственном суверенитете России. Друг от друга их отделяет ровно год с небольшим. Это были моменты, когда действительно была решена судьба наших народов, и выбран путь дальнейшего развития — наш и КНР, без преувеличения — навсегда.

Но в данной статье речь пойдет в большей степени о КНР.

Итак, вернемся на пятнадцать лет назад.

Вокруг тех уже давних событий на главной площади Пекина в июне 1989, да и вокруг самого «китайского пути» в общественном сознании нагромождено немало мифов.

И вкратце они сводятся к следующему.

Первое — задумывая и проводя свои реформы, власти КНР ограничились чисто экономическими мерами, не коснувшись основ системы. (Пресловутый «андроповский путь» по выражению А.Вольского).

Второе — в китайском руководстве не планировали и не желали никаких либеральных преобразований, и никого похожего на Ельцина или Горбачева там не было и быть не могло.

И третье — самое распространенное: на Тянаньмынь имела место мирная студенческая демонстрация варварски подавленная властями.

Так вот — действительность выглядит совершенно иначе. В середине-конце 80х в КНР активно проводилась политическая перестройка и либерализация по советскому образцу, причем на фоне мощного движения против существующего режима. В КНР были и «китайский Горбачев» и даже «китайский Ельцин». И наконец — на Тяньаньмынь происходило что угодно, но не мирная демонстрация безоружных студентов. Все это было. И все это Китай сумел преодолеть. И сейчас, спустя пятнадцать лет, автор попробует разобраться — как и почему китайцам это удалось.

Вначале бросим взгляд на ситуацию в КНР в те, уже достаточно далекие дни. Это был десятый год осуществлявшейся в Китае широкой модернизации. К моменту ее активного начала — 1978–79 г.г., это была страна, где 80 % населения недоедало. Где лишь треть взрослых умела писать и читать, промышленность отставала от Запада на десятки лет, а основным транспортным средством был велосипед. Страна, получившая международное признание и вошедшая в число постоянных членов Совета Безопасности ООН всего за пять лет до того, в 1973 году — прежде это место занимали представители Тайваня. Страна, чьи союзники исчерпывались Албанией и Пакистаном.

А главное, напрочь казалось подорванная утопическим «Великим скачком» и бессмысленной, разрушительной культурной революцией.