Сергей Кургинян - Содержательное единство 2007-2011

Итак, идеальное – это, как минимум, система регулятивных (побудительно-ограничительных в смысле жизни и деятельности) эталонов.

Эти эталоны надо:

– выбрать,

– признать,

– возделывать (освежать, обновлять, очищать, "энергетизировать").

Человек может (а) делать все это сам и (б) присоединиться к общепринятому. Чаще всего человек присоединяется к общепринятому, подлаживая это, общепринятое, под свое своеобразие. Гораздо реже человек это проделывает сам. Но даже если он делает это сам – все равно он в своем делании детерминирован имеющимися вокруг наработками. То есть своей культурно-родовой спецификой.

Фундаментальные идеалы общества (пока в регулятивно-эталонном смысле, который мы естественным образом выделили) – кого "колышут"? И кто с этим работает?

"Колышет" это – все общество. А если это "не колышет", то либо меняется (вместе с системой идеалов) тип общества, либо общество исчезает (рассыпается, вызверивается).

Работают с этим те самые идеологи, которых так осудили и запихнули в угол, рассуждая об интересах. Если интересы – общественные, то такое запихивание маразматично. А вот если ставка была на метаморфозу, при которой человека нет, а будет "социо-зверек" – тогда все делалось правильно.

От признания обществом тех или иных идеалов, от степени всеобщности и энергийности такого признания зависит состоятельность, эффективность, стабильность общества. А значит, безыдеальное общество быть стабильным не может. Да и вообще не может "быть", как мы только что установили. Единство и целостность общества (а также каждой из формирующих общество социальных групп – классов или чего-либо еще) полностью зависит от энергийности ("сакрализованности") этого самого идеального.

Идеологическая борьба есть в конечном счете высшая разновидность классовой борьбы. И строится эта классовая борьба (внимание!) вокруг признания или развенчания тех или иных базовых идеалов. И главное – смена этих идеалов не должна подрывать идеальности как таковой (рис. 42).

Удар в "самое сердце" идеального – это абсолютно запрещенный удар. Такой номер нигде не прошел бы! Пройти он смог лишь в гиперидеологизированном (и смертельно от этого уставшем) советском обществе и лишь на директивной основе.

Но тогда что это за директива? (рис.43)

Мне скажут, что идеалы не отменили. А предложили взять их у Запада. Но одно дело вооружиться абстракцией Запада как "пустой оболочкой". А другое – наполнять эту оболочку конкретным западным содержанием. Например, уважением к закону. Пафосом труда. Уважением к порядочности. И много чем еще.

Ничего подобного не было даже на уровне подражания. Как уже не раз было сказано, нашу систему подключили к западной очень своеобразно. Как водопровод к канализации. Опять же, можно много примеров привести. Но достаточно показать, как на определенном этапе насаждали в России панков и отвергали "яппи". Не то что люблю "яппи", но, по-моему, все понятно.

Эталоны, герои, нормы, якобы взятые с Запада – брались выборочно. По принципу "фильтруй базар". Но главное – если власть оперлась на определенный класс, то как этот класс может не "фильтровать базар"? Березовский говорит: "Мы демократы, и потому у нас уже никогда не будут управлять люди в рваных штанах". Потанин говорит: "Мы настоящие западники и знаем, какое блюдо есть какой вилкой, и как заказать вино за 30 тысяч евро".

Этот класс очень любит ездить на Запад. Но Запад все меньше этим восхищается. И Запад этому классу нужен по известному анекдоту о "новом русском", который в антикварном магазине разглядывает распятие: "Девушка, пожалуйста, мне то же самое, но без гимнаста".

Но разве только в одном классе дело? Если он правит бал, если он диктует свои антинормы (а он их диктует навязчиво), то речь идет о желании построить не общество на фундаменте западных идеалов, а нечто на принципиально безыдеальном фундаменте. Это нечто почему-то назвали "капитализм".

Когда-то в СССР была создана антиутопия, в которой капитализм описывался как "город желтого дьявола". Теперь в России из этого же самого сделали утопию со знаком плюс. Официальные лица говорят о том, что деньги в России заменят национальную идею. Но ведь такая замена (вытекающая из установки на безыдеальность создаваемой беспрецедентной социальной конструкции) – может обернуться только зооциумом. А как иначе – если регуляторов социальности нет?

Идеал… Образ цели в деятельности людей, объединенных решением общей задачи… Внутренняя цель, лежащая в основе борьбы человечества против фундаментальной антиномичности Бытия…

Как ни определяй – ясно, что речь идет о неизымаемом фундаменте самой человечности. Любой человечности – индивидуальной, групповой, классовой, национальной, всеобщей. Ибо одно без другого, в свою очередь, немыслимо.

Идеология имеет дело с фундаментальными идеалами общества. Их признание и качество этого признания (сакрализация) – вот основа прочности и креативности социальной ткани. Диссидентские атаки на признанные обществом базовые идеалы, и развенчание этих идеалов в глазах общественного большинства, – это деструкция, "зачистка" данного типа общества. Любой специалист это понимает.

Но далеко не всякий диссидент (повторяю и буду повторять) атакует идеальное вообще, например, противопоставляя идеалы интересам. Обычно атакуется не идеальное как таковое. На это, честно говоря, никто в мире не осмеливался, понимая, чем подобное чревато для общества. И тем не менее – "усеченные" прецеденты имели место.

Карнавалы (и их предшественники – римские сатурналии) временно снимали идеальность, "переворачивали верх и низ". Но – именно временно! Церковь, санкционируя подобный "выпуск пара", жесточайше регламентировала карнавальную процедуру. Она начиналась и заканчивалась по удару церковного колокола. Она могла происходить только в момент, задаваемый церковной идеологией. Яркий пример – масленица, остаток русского язычества, допускаемый христианским каноном.

Что сейчас творится с этим в России – тоже понятно. Ситуация тяготеет к тому, чтобы поста вообще не было, а масленица была. Причем "масленица нон-стоп" ("мне такой же, но без гимнаста").

Итак, карнавализация существовала как краткосрочное дерегулирование. Притом, что она, эта карнавализация, и помыслить не могла о своем выходе за рамки социо-регуляторов. Участвовавшие в Карнавале – потому и участвовали, что это было санкционировано. То есть введено в рамки.