Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Но ведь помимо Власти и Некто в стране есть еще что-то… Как бы его поскромнее назвать? Народ… Вроде патетично… Население… Народонаселение… Кто-то по этому поводу пошутил: "Бедный родственник".

И красть Некто будет не вообще, а у этого "бедного родственника". А у кого же еще? Он будет красть напрямую. И он будет красть косвенно. Создавая условия, когда передать что-либо этому "бедному родственнику" невозможно. Кинутые крохи не достигнут рта "бедного родственника", а будут перехвачены совокупным агрессивно-прожорливым гадом. Который, видите ли, стихийное бедствие.

Но тогда есть только два сценария.

Сценарий N 1. "Бедный родственник" тихо загнется. И тогда рухнет держава, которую он волочет на своем горбу. А вместе с нею и Власть.

Сценарий N 2. "Бедный родственник", как это сейчас говорят, "возникнет". Это, кстати, маловероятно. Но судьба Власти в этом случае тоже очевидна. Даже если с Властью под откос полетит этот самый Некто (что, кстати, не гарантировано), то уж Власть в этом остром случае рухнет первой. Скорее всего, сразу за ней и держава. Как это уже бывало в истории.

А уж возникнет на обломках новая или нет – тут слишком много неизвестных. Международная ситуация… Расклад политических потенциалов и возможностей внутри страны… Национальная энергетика… Наличие дееспособных субъектов для всех этих высоко издержечных процедур…

А поскольку некрасиво (пошло, преступно) играть в "очко" или "офицерскую рулетку", ставя на кон жизнь народа и историческую судьбу государства, то, конечно, хочется, чтобы прощупывался некий третий сценарий.

И он, конечно, есть. Власти показывают, что именно происходит и какова будет ее судьба в рамках происходящего. В чем и состоит задача национальной интеллигенции. А Власть меняет точку опоры. Опорную социальную группу, так сказать. Что и называется "революция сверху".

Утопично? Согласен. Но даже не это самое страшное.

Утопии иногда превращаются в реальность. А именно тогда, когда национальная интеллигенция выполняет свою социальную функцию.

А вот когда "вижу Некто с близкого расстояния, а болтаю о политических раскладах, факторах, динамике, векторах" (и о том, что "политический кризис на Украине порожден кризисными предпосылками в украинском обществе" – С.К.), потому что запрограммирован на пресловутое "вижу, что Герек, но тут написано Чаушеску", тогда…

Политологический "Аншлаг" видит, что перед ним Некто со всеми вытекающими. Тут и слепой увидит. Но говорит и действует по написанному. Превращая и без того почти тупиковую ситуацию в абсолютно безальтернативный тупик.

Изменится ли что-то в следующем году? Поживем – увидим.

И последнее (рис. 5).

Я задался в начале вопросом: что происходит сегодня с лингвистикой (то есть с употребляемыми словами), семантикой (с образами и значениями), логикой (то есть с тем, какие причинно-следственные связи выстраиваются), смысловой насыщенностью (содержанием), интонацией (выявляющей градус интереса к произносимому), элементарной связностью речи, наконец, суммарной адекватностью говорящего? Всё это – характеристики "фасада".

Есть "фасад", а есть "тело сути", или конструкция. "Фасад" может напрямую примыкать к "телу сути", или между ними возникает дистанция х. И чем дальше расходятся "фасад" и "тело сути", чем больше дистанция х, тем больше падает суммарный совокупный показатель адекватности.

Если "фасад" и "тело сути" смыкаются, то этот показатель равен 100%. А если "тело сути" находится бесконечно далеко, и фасад должен прикрывать что-то, что уже не существует, то показатель падает чуть ли не до нуля.

Это – выведенная мною теорема. Те, кто еще помнит советское время, хорошо понимают, что это означает. Инструктор или какой-нибудь идеологический работник пытается сказать что-то о коммунизме, и у него выходит следующее: "Ну, коммунизм, это… вообще-то говоря… (И, наконец, с неподдельным интересом) А меня отправят за рубеж?!".

В 1991 году, перед самыми августовскими событиями, я встретился с достаточно крупным работником аппарата КГБ СССР. Предметом разговора была международная обстановка. Но разговор был ни о чем. Наконец, мы простились. Почти несуществующее рукопожатие, вялость, томность… И вот, когда я уже был в дверях, мне было сказано, все так же вяло: "А Вы что, верите, что это можно сохранить? – "А что это?" – "Ну, вот это". – "Все-таки скажите, что это, и я Вам отвечу". – "Ну это – СССР". Я спросил: "А Вы? "

В этот момент говорилось, что железный строй рыцарей-тамплиеров атакует Ельцина. Но я же умею что-то видеть! Какой "железный строй"?

Что я пытаюсь сказать? Что это всё и есть семантика, лингвистика, интонация. В моем примере то, как человек произносил слово "это" ("Вы верите, что можно сохранить это?") – и есть семантика. Или психологическая лингвистика… Как позже говорилось: "Эта страна".

Теперь я смотрю на то, что происходит сегодня. "Воскресение", "возрождение", "энергетическая супердержава", "газовонефтяной монстр", "супернефтяной гигант"… И какой-нибудь В.Никонов, совершенно не соответствующий этим оптимистичным и энергичным определениям, вяло говорит по телевизору: "Ну, вот это… оно… ну…". Это не от глупости и не от подлости. Это от точного понимания, что ты описываешь "фасад" от сути, которой уже нет. Это "КаПээСэСшность".

Алла Пугачева – совсем не глупая, отнюдь, – на вопрос "Чем будете заниматься в Общественной палате?" отвечает: "Я там создам комитет, и он будет бороться с дураками, которые задают такие вопросы". Зачем создана Общественная палата? Низачем. У этой формы есть содержание? Нет.

По тому, как движутся, с какой энергетикой говорят фигуры, обеспечивающие "фасад", нетрудно вычислить, что происходит в центре. Я это хорошо помню с советских времен. Если в центре – кипение, то это кипение сообщается дальше. А если кипения нет? Будет ли мой сотрудник заниматься чем-либо всерьез, если, вызывая его, я ему говорю: "Э-э-э… надо бы чего-нибудь сделать… так сказать… А вообще-то – жена-то как?".

Можно посчитать дистанцию х между "фасадом" и "телом сути". И тенденцию к нарастанию этой дистанции с 2000 по 2006 год.

И тогда возникает главный вопрос: а в чем "тело сути"?

Я не имею права ничего утверждать. Я только выдвигаю гипотезу.

Стоит ли в "российской повестке дня", как минимум, переход от хищнической эксплуатации инфраструктуры к ее воспроизводству и улучшению, а, как максимум, модернизация (новая индустриализация)? Нет.

Ну, тогда, может быть, речь идет о "латиноамериканском варианте"? Опять-таки нет. Я уже говорил сегодня о том, что "латиноамериканский вариант" у нас невозможен.