Анатолий Уткин - Новый мировой порядок

Идеологи гегемонии органически не выносят критики «единоначалия»: со времен Геродота однополярность в мире приносила не только печали, но и порядок, своего рода справедливость, сдерживание разрушительных сил. Однополярность гарантирует мир от неожиданных взрывов насилия, регламентирует прогресс, обеспечивает стабильность. В самой Америке понимание уникальности момента и несказанных американских возможностей стало всеобщим. Вашингтон ощутил себя подлинной столицей мира, имеющей свое видение оптимальной структуры мира и свое предназначение осуществлять эту миссию.

Уже создается блистательная проекция: «Франция владела семнадцатым столетием, Британия — девятнадцатым, а Америка, — пишет главный редактор журнала «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» М. Закерман, — двадцатым. И будет владеть и двадцать первым веком» [59] 59 Zuckerman M. A Second American Century («Foreign Affairs», May/ June 1998, p. 31). . Ведущие американские политологи триумфально констатируют, что «Соединенные Штаты вступили в XXI век величайшей благотворно воздействующей на глобальную систему силой, как страна несравненной мощи и процветания, как опора безопасности. Именно она будет руководить эволюцией мировой системы в эпоху огромных перемен» [60] 6 °Cutter В., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach to Globalization («Foreign" Affairs», March/april 2000, p. 80). . В наши дни складывается идеология благоприятного для мира американского всемогущества. Ведь «Соединенные Штаты, — по определению государственного секретаря в администрации Дж. Буша-мл. К. Райе, — оказались на правильно избранной стороне Истории» [61] 61 Rice С Promoting the National Interest («Foreign Affairs», Jan/Feb. 2000, p. 46). .

История при анализе данного явления едва ли может быть хорошей советчицей — такой степени преобладания одной страны над окружающим миром не существовало со времен античного Рима. Параллели с подъемом Франции в конце семнадцатого и начале девятнадцатого веков и Британии в девятнадцатом веке «хромают» в том плане, что обе эти страны были все же частью единого европейского — общего сочетания сил. Они были первыми среди равных. Чего о современных Соединенных Штатах не скажешь — даже совокупная мощь потенциальных конкурентов не дает им шансов равного противостояния. Ч. Краутхаммер имеет все основания утверждать, что «в грядущие поколения, возможно, и появятся великие державы, равные Соединенным Штатам. Но не сейчас. Не в эти десятилетия. Мы переживаем момент однополярности» [62] 62 Krauthammer Ch. The Unipolar Moment. («Foreign Affairs», Summer 1991,p.23–24). .

Может ли мир сделать что-либо существенное без (даже не вопреки) страны-гегемона? Государственный секретарь США ответил на этот вопрос своим определением Америки: «Нация, без которой невозможно обойтись. Она остается богатейшим, сильнейшим, наиболее открытым обществом на Земле. Это пример экономической эффективности и технологического новаторства, икона популярной культуры во всех концах мира и признанный честный брокер в решении международных проблем» [63] 63 Santis De H. Mutualism. An American Strategy for the Next Century («World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 42). . «Место Америки — находиться в центре всей мировой системы… Соединенные Штаты являются организующим старейшиной всей международной системы». Директор Брукингского института С. Тэлбот: «Если мы не обеспечим мирового лидерства, никто не сможет вместо нас повести мир в конструктивном, позитивном направлении». Уберите безопасность — и немедленно возникнут барьеры, граница окажется закрытой, и свобода инвестиций исчезнет. Гарантом выступает лишь американская мощь.

Лидеры республиканской администрации уверяют, что после сентябрьских террористических атак «выбор империализма безальтернативен, поскольку ни экономическая, ни политическая помощь не решают задачи достижения мировой стабильности». [64] 64 Mallaby S. The Reluctant Imperialist ("Foreign Affairs", March/April 2002, p. 2–7). Президент Буш-мл.: «Подобно тому, как Перл-Харбор пробудил нашу страну, террористическая атака мобилизовала Америку, и Америка будет в этой борьбе руководить огромной коалицией» [65] 65 «New York Times», September 19, 2001. . Самый влиятельный американский журнал убежден: «Логика неоимпериализма слишком убедительна, чтобы администрация Буша-мл. могла ей противостоять… Наступил новый имперский момент и логикой своей мощи Америка займет место лидера» [66] 66 Mallaby S. The Reluctant Imperialist ("Foreign Affairs", March/April 2002, p.6). . Новым является не то, что Америка — единственная «сверхдержава» мира (таковой она является со времени окончания «холодной войны»), а то, что в Вашингтоне начали ощущать, осознавать отсутствие препятствий, свое неслыханное превосходство, возможность пожинать плоды своего успеха.

Теоретические основания. Наиболее выпукло силовую основу внешней политики США осветил неожиданно рассекреченный в 1992 году плановый документ Пентагона: «Нашей главной целью является предотвращение возникновения нового соперника, будь то на территории бывшего Советского Союза или в другом месте, который представлял бы собой угрозу, сопоставимую с той, которую представлял собой Советский Союз… Нашей стратегией должно быть предотвращение возникновения любого потенциального будущего глобального соперника» [67] 67 «New York Times», March 8, 1992, p. A14. .

Согласно определению, данному президентом Б. Клинтоном в январе 1998 года в Национальном оборонном университете, «дипломатия и сила являются двумя сторонами одной и той же монеты» [68] 68 «The National Interest», Spring 1999, p. 5. . Тогдашний государственный секретарь США М. Олбрайт обратилась к американским военным со словами, которые трудно трактовать двояко: «Какой резон иметь эту превосходную военную машину, о которой постоянно говорят военные, если мы не можем ее использовать?» Президент Дж. Буш-мл. продолжил в том же духе: «Говоря в терминах мощи, наша страна стоит как сверхдержава в одиночестве… Вот почему мы можем проецировать мощь» [69] 69 «New York Times», October 12, 2000. .

На стадионе в Вест-Пойнте летом 2002 г. Буша слушали 1000 кадетов и членов их семей. «Война против террора не может быть выиграна в обороне. Мы должны перенести боевые Действия на территорию противника, развеять его планы и встать грудью перед наихудшими угрозами, пока они еще только возникают. Наша нация будет действовать на любой территории». По существу, этот американский президент сокрушил державшийся триста пятьдесят лет Cuius regio euis religio, основу доктрины национального суверенитета. Подкошенным оказался мир национального суверенитета, мир Вестфальской системы. Газета «Нью-ЙоркТаймс» назвала доктрину «предваряющего удара» — политическим изменением текущей политики огромных пропорций. Отныне США перестают беспокоиться о том, что они дают дурной пример «односторонними действиями вторжения в другие страны и низвержения их правительств» [70] 70 «New York Times", June 2, 2002. .