Анатолий Уткин - Новый мировой порядок

Идеи американской разведки. В России активно обсуждается доклад Национального разведывательного Совета США, в котором определяются контуры мирового будущего в пределах до 2020 года. Прогнозы доклада имеют сценарный характер. В целом нашей стране в докладе уделено не очень много внимания, и ей «отводится место скорее объекта, чем субъекта мирового порядка» [905] 905 там же . Интерес к России в данном докладе отражает дискуссии в американском обществе о том, что же произойдет с прежним геополитическим противником не в столь отдаленной перспективе, а в относительно более близком будущем. В частности, американцев интересует Россия быстро приближающегося 2008 года, который — в связи заявлением Владимира Путина о своем уходе после второго президентского срока — становится временем подведения итогов его правления.

Характерна некоторая пренебрежительность. При любом развитии событий место России в мире представляется авторам не слишком значительным, особенно на фоне предположений о росте влияния Китая, Индии, а также Бразилии и Индонезии. Достаточно отчетливо видно, что, пытаясь определить основные направления развития России в будущем, американские аналитики не отличаются абстрактным академизмом, а исходят из потребностей защиты собственных интересов, а иногда даже из преувеличенного представления об опасности для Америки некоторых тенденций, происходящих сейчас в России.

Анализ России начинается с оценки сырьевого потенциала страны: «Россия, наряду с другими странами, обладает потенциалом для увеличения своей международной роли как крупнейшего экспортера нефти и газа». Но это сырье носит стратегический характер, и Москва, скорее всего, станет важным партнером как для уже закрепивших свое лидерство сверхдержав — США и Европы, так и для претендующих на эту роль Китая и Индии» [906] 906 Контуры мирового будущего. Мир 2020 года // Сообщение. 2005. № 6–7 (64). С. 26. . В условиях грядущего оскудения нашей планеты это сырье повышает свою значимость.

Максималисты и минималисты. В оценке общей ситуации в сегодняшней России разногласий практически нет лишь по оценке десятилетия 1990-х годов. Американские эксперты довольно единодушно отмечают, что хаос 1990-х годов, последовавший за распадом СССР, постепенно уступает место более здоровой атмосфере, сформировавшейся в новом столетии. Отмечается, в частности, что «Россия имеет наилучшие перспективы для расширения своей экономики за рамки добычи ресурсов и более глубокой интеграции в мировую экономику» [907] 907 Там же. С. 91. . То есть что Россия не остановится на роли обильного поставщика сырья.

Так максималисты, верящие в подъем России и в ее ориентацию на Запад, основные показатели развития считают достаточно определенными и впечатляющими. Россия выйдет за пределы роли поставщика сырья, овладеет современной технологией и станет источником высококачественных товаров на глобализированном рынке. Максималисты убеждены в том, что Россия сохранит свою геополитическую значимость в условиях противостояния «золотого миллиарда» и бедной части человечества.

Максималисты предсказывают в обозримой перспективе ежегодный прирост валового национального продукта не менее, чем на 3 %. На их взгляд, если экономическая конъюнктура будет благоприятной в связи с возможным мировым энергетическим и ресурсным кризисом, российский ВНП на душу населения может в определенной степени приблизиться к уровню резко стареющего японского и западноевропейского населения, российский ВНП на душу населения может приблизиться к уровню Японии и ЕС.

В этом вопросе они возлагают свои надежды на необозримые просторы Сибири, которые Россия наконец-то начнет по-настоящему осваивать. Приверженцы данной точки зрения полагают, что страна с такими ресурсами чрезвычайно нужна Западу. Уже сегодня более половины экспорта и импорта России связано с Западной Европой.

Минималисты же, в подъеме России сомневающиеся, предрекают гигантской слабозаселенной стране роль кладезя истощающегося сырья. Минималисты предсказывают небольшой экономический рост — 0,2 процента за указанный период, да и то лишь за счет нефтедобычи. Немалое число прогнозистов этой школы предсказывает экономические беды ввиду вероятия социальных и национальных взрывов, экономических бед ввиду социальных и национальных потрясений. Они убежденно настаивают на том, что ВНП России станет все больше отставать от американо-английского и определенно будет удаляться от аналогичных показателей рвущихся вперед Китая, Южной Кореи, Тайваня и даже Индии. Согласно оценкам ЦРУ, ВВП СССР составлял в 1989 г. 47 % от американского; а через 35 лет ВВП России окажется соответственно в диапазоне от 5 до 15 %. Минималисты полагают, что России стоит сосредоточиться на развитии тихоокеанского направления в политике и экономике.

Стоит американцам удвоить долю военных расходов в своем бюджете, и Россия окажется в весьма сложном положении. В прогнозе о будущем России указывается на опасность усугубления демографического спада, распространения СПИДа, губительности нестабильности на южных границах государства, опасности терроризма. Что же делает государство, когда находится в такой опасности? Оно, во-перых, мобилизует свои силы и, во-вторых, уходит в свой собственный ментальный код, прячется в коконе привычных его населению человеческих ощущений, учреждений, установлений, канонов, веры.

Московское царство. По мнению американских аналитиков, в посткоммунистический период Россия проделала большой путь — от плановой экономики до смешанной системы авторитарно-рыночного типа. Последняя вовсе не напоминает Вебера, Адама Смита, Джона Мейнарда Кейнса. Нет, русский рынок весьма далек от фондовых бирж англо-саксонского мира, от меняльных контор средневековых итальянцев, от швейцарской строгости и корректности.

Современный русский рынок более всего напоминает об обрыве органичности в лихое петровское время; он, как это ни странно, невольно сближается «со своим» — с боярско-купеческими тулупами тишайшего Алексея Михайловича, говорившего самые страшные приказы спокойно, а громадной своей царской властью пользовавшийся как бы нехотя. Боярская дума преет в тулупах, государственную линию ведет только одна партия — царская. И воспоминания, как и ныне, страшные — о поляках в Кремле, о суровой гражданской неурядице.

И сегодняшнюю Россию влечет берег ее истории. А каким иным может быть ее путь, если Европа и помыслить не может о принятии православной Московии в свою католическо-протестантскую семью, если с юга одни набеги, если с Китаем только устанавливается граница. На этом фоне путинская Россия явственно несет в себе черты далеких веков, признаки послемон-гольской Московии: автократию, суверенную власть над частной собственностью, даваемые за служение поместья, кормление как право на получение ренты, взаимную повязанность (или круговую поруку) «верхов», протекционизм и жесткое «держание за свое» — за свой православный мир.