Сергей Кургинян - Смысл игры. Выпуски № 1-13

Пока что я не вижу у наших строптивых бандитов никаких поползновений к тому, чтобы по-настоящему огрызнуться, понимаете? Вот всё, что они изображают на эту тему, это пока ничто. Это — не называется «огрызнуться». Это «и нашим, и вашим»… Это всё более напоминает какие-то такие слова в полусне. Не огрызаются они по-настоящему. А кроме того, я не уверен, что даже захотев огрызнуться по-настоящему, они смогут. Потому что для того, чтобы это смочь, нужно же государство построить, как инструмент этого огрызания хотя-бы. Ладно уж не священной истории, ни метафизики — ничего нет. Но хотя-бы этого огрызания. Так это надо суметь построить, это дело-то непростое. Но всё то, что я говорю, что я крайне не уверен в том, что строптивые бандиты действительно строптивы, что я не уверен, что даже если они строптивы они смогут построить государство, а значит как-то облегчить бремя народа. Потому что нельзя, не облегчив бремя народа, создать сильное государство. Все эти сказки о том, что де государство, значит, оно там пухло, народ хирел — так не бывает. Нужен сильный солдат, как-то образованный, в достаточном количестве, своя техника, а значит своя промышленность, а значит многое и многое другое. Чтобы этот солдат был не бандитом — нужна идеология, а значит нужна культура, и так далее. Много слишком нужно. Когда народ так грабят, то он не обязательно даже сопротивляться начинает и протестовать, он может просто умереть. Может просто не вынести креста государственности, что на наших глазах, как мне кажется, и происходит. Это — главный процесс. Всё остальное — рябь.

Так вот: я вовсе не уверен, что наши так называемые строптивые бандиты а) — строптивы, б) — дееспособны, и, наконец, это — не мой наилучший вариант. Не об этом я мечтаю. Не к этому тянется моя душа. Но все эти три (не уверен в том что строптивый, не уверен в том, что даже если строптивый — дееспособный, и «не любо мне это») не значат, что я не должен всё это обговорить, и это не значит, что я буду любить покладистых бандитов, которые гордятся тем, что они будут будущими полицаями на нашей оккупированной территории. А ведь именно это скрывается под жалким лепетом о борьбе за свои права, восстановленном чувстве собственного достоинства, выходе из состояния скотского безмолвия, сброшенном оцепенении, отказе от рабского и скотского состояния и прочих дешевках, которые приятно слушать холую с зарплатой от десяти тысяч долларов в месяц и выше. А также ворам, временно отодвинутым от кормушки, и надеющиеся опять к ней приблизиться. Всех же остальных от этого тошнит, как в моральном так и в историческом и политическом плане. Вот под этим углом давайте посмотрим на резолюцию митинга. Предположим, что требования, изложенные в этой резолюции, приняты. Что: первое — отменили итоги сфальсифицированных выборов. Просто вот взяли и отменили. Ни в чем не разобравшись. Под давлением толпы, никакого отношения к народу не имеющей, состоящей из крайне разнородного и отнюдь не народного контингента. Ну отменили выборы — дальше что? Отправили в отставку Чурова — дело совсем не хитрое. Кого-то наказали за нарушение… стоп. Кого будем наказывать? Власть? Кого и как будем наказывать? Наказывать то будет та же власть. Чурова, кого-то ещё, та же власть будет наказывать. Власть, состоящая из жуликов и воров, да? Я правильно понимаю? И как она будет наказывать? Она их будет судить, да? Она же не на копья их будет бросать болотников? Она их будет судить. Где — в басманном суде. А кто будет это всё контролировать? Как говорят болотники — воровская прокуратура, чудовищные органы, гебня — всё то, что эти болотники поносят особенно смачно.

Понятно? Что это все не просто двусмысленно. Это просто насквозь проникнуто смрадным болотным запахом. Теперь хорошо. Предположим, что каким-то образом наказали. Неизвестно кого. Неизвестно кто. Неизвестно… Ну наказали. Дальше что? Дальше второе. Дальше выборы. Которые почему-то будут честными. А почему они будут честными? Что, изменится законодательство? Кто его изменит? То, что болотники называют воровской властью. Под давлением болотной толпы воровская власть изменит законодательство? Хорошо. Она его изменит. А кто его будет соблюдать? Болотникам понятно кто — честные люди. А кто такие эти честные люди? Можно было бы имена услышать, а? Правозащитники наши!?! Кто? Ну договаривайте. Ну называйте имена. Кто такие эти честные люди, и как они будут соблюдать законодательство? Как они его будут соблюдать? Он придет этот правозащитник на выборы, что то проблеет, ему скажут — «Пошел нафиг» — местный бандит. «Цапок» местный скажет: «Пшел». И он уйдет. А что он сделает? Значит он что-то может сделать, только взяв власть. Но это называется замкнутый круг.

Власть должны взять честные люди. Но для того что бы они ее взяли, должны быть честные выборы. А для того что бы честные выборы были, эти выборы должны контролировать честные люди. Но вы что, вы эту потеху устраиваете в трагической ситуации. Зачем? Но главный вопрос о честности тех людей, которые все это будут делать. Кто эти честные люди? Навальный, Каспаров, Лимонов? Кто это? Зюганов? Ну если Зюганов это будет делать, то его другие обвинят в бесчестности. Он же лицо заинтересованное. Так что скажите сразу, что бесчестного Путина, чудовищно проводящего выборы надо заменить на честных американцев, которые выборы будут проводить бла-га-род-но. В пользу болота. А если окажется, что 60 % на этих выборах получил к примеру Сванидзе, и кто то в этом усомнившись опять выйдет на площадь, то честные американцы скажут своим честно победившим сторонникам открыть огонь на поражение так же, как они приказали в 1993 году Ельцину. После чего начнется окончательный по беспощадности грабеж. Предельный или точнее беспредельный. Нет же семантического слуха, да. Ну совсем нет. Это то же символ болота. Без Путина, да? Слышите как звучит? Не слышите? Так вот такой грабеж и начнется.

И так признайте, что хотя бы ситуация такова, что выходов из нее два. Один — превращение свирепых бандитов в мало мальски приемлемую национальную буржуазию, строящую государство. Если меня спросят, верю ли я в это, то я скажу, не верю. Если меня спросят, нравится ли мне это, то я скажу, что не нравится. Если меня спросят, считаю ли я это перспективным, то я скажу, что это перспективным не считаю. Но это возможно. И я должен указать на то, что это возможно. Должен как аналитик, как человек, которому судьба страны дороже его собственных историосовских симпатий. И не сейчас впервые я обо всем об этом сказал. Я с первой же передачи «Суть времени» стал говорить только об этом. И говорю об том сейчас. Потому что когда я начал передачу «Суть времени», я уже знал, что кончится все именно таким болотом. И перед этим книги об этом писал. Потому что запах этого болота уж с 2005 года чую. Но это не единственный вариант, этот самый национально-буржуазный, в котором вдруг произойдет превращение Сава в Павла, и бандит станет национальным капиталистом. Это не единственный вариант. Есть второй. Поскольку, скорее всего бандит не станет национальным капиталистом, а Россия должна жить. И это есть главное.