В Хаустов - Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938

В дальнейшем из показаний арестованных бывших руководителей Средне- Волжского края (с января 1935 г. Куйбышевский край), куда до сентября 1937 г. входила Пензенская область, была создана целая цепь обвинений, которые свидетельствовали не о конкретных преступлениях арестованных, а противоречиях внутренней политики советского руководства.

Старостин якобы не уделял должного внимания сельскому хозяйству и все проблемы перекладывал на горсовет. В показаниях заведующего пензенским горзе- мотделом ПА Осипова, который был арестован в период кампании по ликвидации последствий вредительства в заготовках сельхозпродукции и животноводстве, упоминаются реальные факты действительного отношения власти к крестьянству. Осуждались факты продажи колхозникам на мелкие нужды общественного скота. В колхозе «Им. Ильича» было продано колхозникам 26 свиней, что рассматривалось как разбазаривание общественного стада. За период с 1 июля 1936 г. по

1 июля 1937 г. произошло существенное сокращение поголовья крупного рогатого скота (49,2 %), свиней (44 %), овец (57,8 %). Все это было следствием неурожая 1936 г. Следователи управления НКВД по Тамбовской области, куда в сентябре 1937 г. вошел Пензенский край, выдумывали различные способы «вредительства». Недостатки в животноводстве они видели в том, что в «ряде колхозов до августа месяца грубошерстные бараны крыли овец, чем срывали решение ЦК и СНК».

Партийное руководство обвинялось в голом администрировании в отношении колхозников. Но поборы и описи имущества у колхозников и единоличников, вызывавшие недовольство крестьян, были результатом выполнения установок центра. Как результат «вредительства» рассматривалось также плачевное состояние материально-технической базы. До 20 % тракторов после ремонта оставались неисправными. Урожайность проса составляла от 1 до 3 центнеров с гектара (ЦА ФСБ России. АСД Р-23523).

Непродолжительная работа Старостина в Пензенской области проходила под началом первого секретаря Куйбышевского обкома партии П.П. Постышева. Оправдывая доверие Сталина, тот расширил размах репрессий в отношении партийно-советского актива в области. Одной из жертв стал первый секретарь Пензенского горкома партии Старостин.

Тем временем поиски вредителей продолжались. После январского (1938 г.) Пленума ЦК ВКП(б) были арестованы первые секретари ряда обкомов партии, которым было предъявлено обвинение в массовых исключениях коммунистов из партии. Причем речь шла не только о 1937 г., но и об исключениях в период 1935–1936 гт. Часть вины в определенной мере возлагалась и на Ежова, поскольку именно он был ответственным за проведение проверки и обмен партийных билетов в 1935–1936 гг., чистка партийных рядов приняла массовый характер. В этой связи с начала года были арестованы А.Я. Столяр (Свердловский обком) (см. Док. № 46), Э.К. Прамнэк (Донецкий обком), П.П. Постышев (Куйбышевский обком) и др.

Основными задачами Главного управления Северного морского пути были освоение территорий СССР, находящихся за Полярным кругом, и создание кратчайшей морской транспортной системы, соединяющей запад страны с ее востоком. В этой связи важное значение имел переход советских судов из Одессы во Владивосток зимой 1936 г. В экспедиции участвовал и будущий заместитель наркома водного транспорта Г.Г. Кучеров.

В условиях развернувшейся кампании борьбы с «вредительством» репрессии обрушились на все руководство Главсевморпути. Основанием для ареста начальника Политуправления Севморпути С А. Бергавинова стала его совместная работа на Украине с Я.Б. Гамарником. О «контрреволюционных» связях между ними показал арестованный нарком финансов СССР Г.Ф. Гринько. 31 октября 1937 г. Бергавинов был арестован. Слесарь механических мастерских города Ярцево Смоленской губернии с низшим образованием с марта 1917 г. активно участвовал в революционном движении и был членом большевистской партии. Его дальнейшая политическая карьера была связана с работой в органах ВЧК — ОГПУ на Украине. Бергавинов стал председателем ЧК в Ровно, затем возглавлял последовательно Черкасскую, Бердичевскую чрезвычайные комиссии. В 1923 г. перешел на партийную работу и стал секретарем Бердичевского окрукома РКП(б). В этом же году стал делегатом XII съезда РКП(б) от Киева, губисполком которого возглавлял Гринько. Затем он работал в Архангельской области.

В 1931–1933 г. он был первым секретарем Дальневосточного крайкома ВКП(б). Не все в его работе было гладко. При проверке состояния развития сельского хозяйства в ДВК были выявлены приписки в отчетах о засеянных площадях, количество которых было завышено на 100 тысяч гектаров. Бергавинова перевели на другую работу.

С 1933 г. он стал начальником Юго-Восточной железной дороги. На этой должности он вступил в конфликт с партийными органами. Бергавинов направил письмо в ЦК ВКП(б), в котором заявил о недопустимом положении, когда политотдел дает указания начальнику дороги. В уголовном деле это письмо присутствует.

С 1934 г. Бергавинов возглавлял Политуправление Севморпути. После массовых арестов второй половины 1937 г. на него был получен компромат. В ходе допросов Бергавинов во всем «сознался». Следователь Ушаков, циничный карьерист, отличавшийся тем, что выбивал из арестованных любые нужные «признания», представил яркую картину «контрреволюционной террористической» деятельности Бергавинова. 5 ноября 1937 г. Ежов направил Сталину полученные Ушаковым показания. Речь шла о применении террора к отдельным руководителям ВКП(б). Этот вопрос якобы обсуждался с арестованным секретарем Молотова А.М. Могильным летом 1935 г., затем была создана террористическая группа для убийства Сталина и других членов правительства. Бергавинов обвинялся в том, что являлся главой этой группы. В протоколах допросов указывалось, что готовились покушения на Л.М. Кагановича и Н.С. Хрущева.

В эту группу в конце 1935 г. Бергавинов «вовлек» И.А. Эрмана, управляющего делами Севморпути, венгра по национальности, военнопленного австро-вен- герской армии, активного участника партизанского движения в тылу белогвардейцев, А.Б. Чиковани, Н.А. Жигалева и других (см. док. № 1). О созданной террористической группе он в начале весны 1936 г. информировал Могильного, а затем, летом 1936 г., — Гринько.

В значительной мере арест Бергавинова был также следствием того, что он поддерживал связи с арестованными к этому времени секретарем Западно-Сибирского крайкома В.П. Шубриковым, вторым секретарем ЦК КП(б) Украины М.М. Хатаевичем и др. (ЦА ФСБ России. АСД Р-6037).

Репрессии не могли не затронуть руководителей, которые в недавнем прошлом проявляли самостоятельность и не всегда безоговорочно выполняли директивы Центра. Их аресты, как правило, были связаны с фабрикацией различных «националистических контрреволюционных организаций».