Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Я не понимаю, как велика тайна этой нелюбви, как можно так не любить, но я вижу, что не любят. У меня как прозрение вчера было на эту тему. Я вдруг подумал, я ведь все годы видел, что вот два альтернативных каких-нибудь фестиваля, ну какой-нибудь Губенко там организует какой-нибудь слабенький фестиваль, а тут, там, Ахиджакова, там, какие-нибудь Бондарчуки, тили-мили… все, такой настоящий, либеральный, и Зюганов всё время там. Я думаю, ну как же? Он должен же прийти к тем, он же контр-элита, он же не элита? И тогда для меня эта тайна губительного прихода к либералам — они модные, они элитные, они московские, и к ним хочется! Вот меня волна отбрасывает — так мне не хочется, — а другим хочется! И я вдруг увидел, что ни одна струна не задета настоящей любовью. Ну, в конце концов, я — театральный режиссёр не худший, я же что-то понимаю, я же вижу, что Жириновский не любит народ. Вот он говорил вчера там на ОРТ очень долго, и я каждую минуту думал, ну хоть одно слово любви! Не важно, к избирателю, к кому-нибудь, хоть одно недежурное слово, хоть одно ощущение, что люди тебе нужны!

Мы клянёмся в этом зале, что будет сформирована, пусть не в один момент, элита, основанная на принципе любви и служения народу! Клянёмся?

[Зал гудит: «Да! Да!»]

Вам предстоит её сформировать, её мало. «Народ и элита» всё время говорят. Элита имеет смысл, только если это элита служения, служения стране и народу. Нам придётся учить этому, близких, детей, других людей, к которым мы пойдём, самих себя. Россия потерпела чудовищный удар, когда рухнул коммунизм и Советский Союз. Это был чудовищный удар по основаниям. Это действительно было падение. Оно сказалось на каждом. Люди ещё слабы. Им, в каком-то смысле, не хватает внутренней силы. Они всё время спрашивают, как преобразовать себя? Как из зайчиков в ёжики-то? Что делать? Отвечаю. Есть одна великая преобразующая сила. Это любовь. Нет другой силы в мире. Это главная политическая проблема сегодня! Научитесь любить по-настоящему народ и страну (это разные вещи, страна — это исторически длящийся субъект), живых и мёртвых, соборное целое. Если вы разбудите в себе подлинную великую любовь, она всё преобразует. Не будет препятствий, которые вы не сможете преодолеть. Не будет задач, которые каждый из сидящих в этом зале не сможет решить. Вы всё решите сами. Вся слабость будет преодолена. Наступит время силы. Но только разбудите в себе эту любовь! Эту жалость к народу. Это служение ему. Мы сидим в этом зале, как бы плохо нам не было, мы же знаем, что десяткам миллионов наших сограждан, которых мы любим, ещё хуже, чем нам. Что где-то тут посреди страны миллионы бездомных детей, беспризорных. Свиней, коров пересчитали, а детей — нет, даже не знают три или пять миллионов. Это наш народ, наша страна! И мы должны сделать так, чтобы они жили и были счастливы. Чтобы они исполнили то, что должна исполнить Россия. Вот Россия является катехоном, является тем, что стоит и не даёт окончательной победы мировому злу. Вот они должны это исполнить и жить здесь по законам страны. Но для этого сами мы должны жить по этим законам высшей любви. В противном случае, ничего не будет. Измеряйте всё происходящее этой любовью и служением, а не какой-то карьерой. Этот дурак Удальцов (смертельный такой дурак, между прочим, видно просто) говорит, у Кургиняна там какая-то карьера потеряна. Карьера. Вот нужна мне карьера. Мне карьеры если хотелось какой-нибудь, то это карьеры театрального режиссёра, и то, не карьеры, а служения. Как говорил Станиславский, художественный театр — это моё служение России. Вот этот принцип любви и служения, вот он нужен. Когда я всё время говорил о метафизике, когда я читал эти лекции Сути времени, и будем продолжать их читать, о чем шла речь? Только об этом! Человек не может преобразовать себя, он не может набрать в себе нужный потенциал силы, если он не любит.

Он теряет связь. Теряет связь с прошлым, с историей. Вот весь этот комплекс неполноценности возникает, возникают все эти соблазны, связанные с так называем псевдобуржуазным прозябанием и всем прочим. Они возникают, возникает какое-то ощущение растерянности, что ты какой-то маленький, что ты не принадлежишь к этой, о, боже мой, элите. Если элита не служит своему народу, это анти-элита, элита an und für sich [тут С.Е. оговорился, а я в немецком не сильна, привожу подходящий перевод из сети. Перепроверьте], элита в себе и для себя — это анти-элита, это гибель страны. Если интеллигенция не служит народу, если забыто то, что было сказано когда-то:

Вот эта отёртая слеза при виде сироты.

[Аплодисменты]

И, наконец, последнее. Пробуждение России.

Вы приедете сейчас в свои города, где надо работать. И где жизнь также тяжела, как она была вчера. И легче она не станет, ничего хорошего особенно Путин не сделает. Я приезжаю в Новосибирск — полный зал людей со светлыми, хорошими глазами. Разговариваешь, делишься своими ощущениями, мнениями, споришь, говоришь про серьёзные темы. А потом меня просто ведут поесть, быстро перекусить, в какой-то не лучший ресторан местный. А это суббота, и он гудит. И там битком человек триста. Ну вы понимаете? Это гудящая стихия совершенно другой мотивации. Вокруг очагов, в которых вы окажетесь завтра, море другой мотивации. И людей надо пробуждать. День за днём, час за часом, месяц за месяцем. Не кто-то другой это должен делать, а вы. Если бы собравшиеся в этом зале привезли на митинг по 30 человек, нас было бы 30 тысяч. Это сделать неимоверно трудно. Но если вы здесь собрались и приехали, значит вы хотите чего-то трудного. Нельзя просто замкнуться в маленьких группках, сидеть в них и не выходить на холод жизни. Нужно идти в народ. День за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем. Преодолевая свою неуверенность внутреннюю, своё ощущение, что не получается, своё ощущение, что чего-то ещё не понимаешь. Мы поможем всем, чем сможем. Если только сейчас не завернётся вот эта спираль, и я не должен буду кинуться в очередной мега-митинг, тратя на это последние силы, то уже через три дня начнутся занятия лицея. Всё начнётся очень быстро. Мы будем помогать, но за вас это никто не сделает. Вам придётся перебирать себя по молекулам, по крупицам. Придётся дружить друг с другом, хотя всё время жизнь такая, что очень легко поругаться. Придётся избавляться, выдавливать по каплям из себя все слабости, все неуверенности в себе, все соблазны современной жизни. Потому что больше кроме вас никого нет. Когда я вас позвал сюда, я подумал, если начнутся сейчас завтра гражданские конфликты, ведь кроме вас никого нет. Люди будут разобраны по этим конфликтам, и нам не удастся побудить страну к гражданскому миру. Страна будет погружаться в тину регресса, и ваша ответственность тянуть её назад. Человека очень легко толкать вниз. Его очень трудно тянуть наверх. Но это нужно делать всеми способами, и это должен делать каждый из здесь собравшихся. Мы, в каком-то смысле, ещё и проверяли: кто приедет, кто решится. Это было очень важно. У кого на это хватит сил, зная, как это тяжело. Будет ещё тяжелее. И мы не можем пообещать ничего другого.