Владимир Козлов - Неизвестный СССР. Противостояние народа и власти 1953-1985 гг.

Одновременно обозначились контуры новых проблем, связанных с пониманием кризиса взаимоотношений народа и власти, порожденного стрессом ускоренной модернизации, последствиями Большого террора 30–40-х гг., Второй мировой войны и распадом сталинского «террористического социализма». Будучи эскизно очерчены в новейшей историографии, эти проблемы практически не подвергались серьезному анализу. В большинстве случаев поиск информации о событиях и процессах, специально загонявшихся коммунистическими правителями на периферию «видимой» истории, требовал очень кропотливых и длительных архивных поисков. Помимо этих очевидных профессиональных трудностей были еще и другие, не столь явные, но может быть, более существенные. В разгар политических бурь последних десятилетий исследователям было довольно трудно увлечься историей событий, весьма слабо «облагороженных» политическими требованиями и часто крайне сомнительных с Моральной точки зрения. Во многих случаях граница между «антисоциалистическим» и «антиобщественным» была настолько размыта, что массовые беспорядки как форма социального протеста просто выпадали из основного потока «переосмысления прошлого» и выглядели недостаточно респектабельно. Неудивительно, что российские исследователи и публикаторы документов с большим энтузиазмом посвящали свои работы организованным и политически очевидным формам сопротивления коммунистической власти — антисоветским мятежам периода Гражданской войны и перехода к новой экономической политике, [11] См., например: Кронштадтская трагедия 1921 года: Документы в двух книгах. Кн. 1–2. М.: РОССПЭН, 1999; Васильев Г. Восстание Сапожкова в Заволжье // Волга. 1994. № 9–10; Семанов С. Н. Кронштадтский мятеж (Глава из рукописи) // Слово. 1992. № 10; Терещук В. Мятеж // Нива. 1992. № 5; Дмитриев П. H., Куликов К. И. Мятеж в Ижево-Воткинском районе. Ижевск: Удмуртия, 1992; Саначев И. Д. Крестьянское восстание на Амуре — кулацкий мятеж или шаг отчаяния? // Вестник Дальневосточного отделения РАН. 1992. № 3–4; Неизвестный Кронштадт // Родина. 1993. № 7; Козляков В. «Служба эта была для России…»: Ярославский мятеж 1918 г. // Волга. 1993. № 3; Кронштадтская трагедия 1921 года // Вопросы истории. 1994. № 4,5,6,7; Крестьянское восстание в Чувашии. Январь 1921 г. // Вестник Чувашской национальной академии. 1994. № 2; Якубова Л. Кулацкие мятежи или крестьянская война? // Татарстан. 1992. № 7–8; Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919–1921 гг.: Антоновщина: Документы и материалы. Тамбов, 1994; Третьяков Н. Г. Состав руководящих органов Западно-Сибирского восстания 1921 г. // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. 1994. № 2; Крестьянская война // Военно-исторический журнал. 1993. № 1,2; Макаров Г. Г. Антисоветское вооруженное движение в Якутии осенью 1921 года // Проблемы социально-экономической и общественно-политической истории Якутии. Якутск, 1993 и др. крестьянским волнениям периода коллективизации, [12] См., например: Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы в 5 т. 1927–1939. М.: РОССПЭН, 1999. Т.1. Май 1927 —.ноябрь 1929; Романец H. Р Массовые антиколхозные выступления крестьянства периода коллективизации как реакция на аграрную политику советского государства // Тоталитаризм и личность. Пермь, 1994 и др. событиям, подобным мятежу на противолодочном корабле «Сторожевой» в 1975 г. [13] См.: Черкашин Н. А. Последний парад: Хроника антибрежневского мятежа. М.: Андреевский флаг, 1992; Мятежный капитан // Родина. 1993. № 3. и т. п.

Известное исключение составляли волнения в Новочеркасске в 1962 г. [14] См.: Мардарь И. Хроника необъявленного убийства. Новочеркасск, 1992; Новочеркасская трагедия, 1962 // Исторический архив. 1993. № 1, 4. Определенное представление об общей обстановке в стране, сопутствовавшей волнениям в Новочеркасске, дает публикация В. Лебедева («Объединяйтесь вокруг Христа — большевики повысили цены»: Отношение населения СССР к повышению цен на продукты питания в 1962 г.) в книге «Неизвестная Россия. XX век» (Вып. 3. М.: Историческое наследие, 1993). Серьезным вкладом стала публикация Р. Г. Пихои, Н. А. Кривовой, С. В. Попова и Н. Я. Емельяненко «Новочеркасская трагедия, 1962». [15] Новочеркасская трагедия, 1962 // Исторический архив. 1993. № 1, 4. Авторы этой профессиональной работы резонно отвергли официальную версию событий тридцатилетней давности — «тенденциозную, но выгодную для КПСС». [16] Исторический архив. 1993. № 1. С. 111. «Отсюда, — справедливо писали Р. Г. Пихоя и его соавторы, — возникают поиски среди организаторов выступлений «уголовных элементов», противопоставляемых сознательным рабочим. Но в документах не отмечено ни одного случая грабежа, попыток захвата чужой собственности. Несмотря на отдельные эксцессы, участники выступлений не стремились к насилию. Власти смогли предъявить лишь два обвинения в попытках завладеть оружием». [17] Исторический архив. 1993. № 1. С. 111.

При оценке действий участников волнений публикаторы в какой-то мере воспользовались обычной для советской историографии логикой, оправдывавшей, например, ссылками на «отдельные эксцессы» насилия и преступления «революционных рабочих» в годы революции и Гражданской войны. Между тем, новочеркасские события, представлявшие собой «слоеный пирог» причин, мотивов, программ и моделей поведения, в принципе не имеют «векторной», однолинейной интерпретации: «хулиганствующие» и «криминальные элементы», обманом увлекшие за собой «несознательных» — в коммунистической версии событий, или мирная демонстрация возмущенных и не склонных к насилию рабочих — в либеральной.

Небольшая книга журналистки И. Мардарь «Хроника необъявленного убийства» (Новочеркасск, 1992), построенная в основном на материалах Главной военной прокуратуры СССР, а также воспоминаниях участников событий, выглядит менее, «идеологической» и более «объективистской». Написанная без соблюдения некоторых обязательных для профессиональных исторических работ требований (отсутствуют сноски на источники и т. п.) эта книга представляет собой одну из первых реконструкций события — день за днем, час за часом. Судя по всему, И. Мардарь, занимавшаяся журналистским расследованием на рубеже 1980–1990-х гг., не смогла использовать ряд важных, но недоступных в то время источников. Возможно, поэтому в работе появилось довольно много мелких фактических ошибок, исправление которых, в принципе, не может существенно изменить правдивости общей картины. «Объективистский» пафос книги И. Мардарь не помешал автору, как выразить сочувствие жертвам произвола, так и с пониманием отнестись к тем рядовым участникам событий, кто волею судьбы (солдатская служба, присяга и т. п.) стал исполнителем злой воли правителей.