Геннадий Осипов - Общество знания: История модернизации на Западе и в СССР

Самосознание ученых как носителей ценностно нейтрального знания, которое побуждало их вводить в познавательный процесс свои этические ценности «контрабандой», приводило к важным деформациям и противоречиям. Бердяев видит в тенденции к «онаучиванию» и рационализации ценностных аспектов человеческой жизни признак глубокого кризиса сознания: «Ныне и идеализм, который прежде был метафизическим, стал наукообразным или мнит себя таким. Так создают для науки объект по существу вненаучный и сверхнаучный, а ценности исследуют методом, которому они неподсудны. Научно ценность не только нельзя исследовать, но нельзя и уловить» [69, с. 275].

Господство «инструментального разума» в общественном сознании западного индустриального общества в послевоенные годы вызывало все более фундаментальную критику (примером ее служит известный труд 1947 г. «Диалектика просвещения» Т. Адорно и М. Хоркхаймера). По их мнению, те формы, которые принял научно-технический процесс и рационализация сознания, влекли утрату обществом способности к разумному обоснованию целей. «Дух расчетливости», на который указал Вебер, подавлял различение моральных ценностей.

Невозможность «уловить» ценности научным методом — едва ли не важнейший вывод философии и социологии науки. Учитывая тот факт, что в современном обществе ученые активно привлекаются всеми политическими силами для поддержки именно ценностных суждений, замалчивание этого вывода следует приравнивать к самым злонамеренным приемам манипуляции сознанием. Перестройка в СССР дала для этого красноречивые свидетельства.

Лоренц писал: «Ценности не могут быть выражены в количественных терминах естественных наук. Одна из наихудших аберраций современного человечества заключается во всеобщей уверенности, будто то, что нельзя измерить количественно и не может быть выражено на языке „точных“ естественных наук, не существует в реальности; так отрицается характер реальной сущности того, что включает в себя ценности, и это отрицает общество, которое, как прекрасно сказал Хорст Штерн, знает цену всего и не знает ценности ничего » [28, с. 33].

Конфликт между научным знанием и этическими ценностями носит фундаментальный характер и потому является постоянным предметом философии и социологии. Концепция «общества знания», которая игнорирует это противоречие, приводит к представлениям, неадекватным реальности в ее важнейших срезах. М. Вебер предупреждал как социолог: «Если рациональное эмпирическое исследование последовательно расколдовывало мир и превращало его в основанный на причинности механизм, оно со всей остротой противостояло этическому постулату, согласно которому мир упорядочен Богом, и, следовательно, этически осмысленно ориентирован. Ибо эмпирически и тем более математически ориентированное воззрение на мир принципиально отвергает любую точку зрения, которая исходит в своем понимании мира из проблемы „смысла“» [87, с. 34].

Даже виднейшие философы рационализма подчеркивают, что кодифицированное теоретическое знание никак не может иметь «решающего значения» для жизни общества. Оно занимает в этой жизни свое очень важное, но ограниченное место. Продолжая мысль Канта и Шопенгауэра, молодой Витгенштейн писал: «Мы чувствуем, что даже если даны ответы на все возможные научные вопросы, то наши жизненные проблемы еще даже и не затронуты». Это — исключительно сильное утверждение, и даже если в нем есть перебор, оно должно быть учтено при «взвешивании» элементов системы всего знания, которое в совокупности определяет жизнь общества.

Речь вовсе не идет о том, чтобы поддержать попытки «реванша этики», вытеснить рациональное мышление из пространства его приложения. Корень конфликта в том, что рационализм «репрессирует» другие виды сознания, деформируя всю систему интеллектуального и духовного освоения реальности [69] П. Фейерабенд пишет: «Либеральные интеллектуалы являются также „рационалистами“, рассматривая рационализм (который для них совпадает с наукой) не как некоторую концепцию среди множества других, а как базис общества. Следовательно, защищаемая ими свобода допускается лишь при условиях, которые сами исключены из сферы свободы. Свобода обеспечена лишь тем, кто принял сторону рационалистской (т. е. научной) идеологии». . Надо обратить внимание на очень важное уточнение К. Лоренца: установка рационализма совершенно законна в научном исследовании. Ее разрушительное воздействие на оснащение ума сказывается именно тогда, когда ум «выходит за стены научной лаборатории» — когда речь идет об осмыслении реальных, целостных проблем жизни. Эти проблемы не являются ценностно нейтральными и не укладываются в формализуемые модели, предлагаемые «кодифицированным теоретическим знанием». Подход к жизненным проблемам с чисто научным мышлением может иметь катастрофические последствия.

В. Гейзенберг подчеркивает важную мысль: нигилизм, то есть резкое снижение статуса этических ценностей, может привести не только к рассыпанию общества, беспорядочному броуновскому движению потерявших ориентиры людей. Результатом может быть и соединение масс общей волей, направленной на чуть ли не безумные цели. Ценностный хаос преобразуется «странными» аттракторами в патологический порядок.

Гейзенберг пишет: «Характерной чертой любого нигилистического направления является отсутствие твердой общей основы, которая направляла бы деятельность личности. В жизни отдельного человека это проявляется в том, что человек теряет инстинктивное чувство правильного и ложного, иллюзорного и реального. В жизни народов это приводит к странным явлениям, когда огромные силы, собранные для достижения, определенной цели, неожиданно изменяют свое направление и в своем разрушительном действии приводят к результатам, совершенно противоположным поставленной цели. При этом люди бывают настолько ослеплены ненавистью, что они с цинизмом наблюдают за всем этим, равнодушно пожимая плечами. Такое изменение воззрений людей, по-видимому, некоторым образом связано с развитием научного мышления» [93, с. 31] (выделено нами — Авт. ).

Если принять аксиому о неизбежности и необходимости прогресса, то нельзя не признать, что попытка подчинить науку моральным ценностям несет в себе риск сокращения эффективности познавательной деятельности. Но этот аргумент лежит в иной плоскости. Большинство людей на земле отнюдь не считают прогресс науки наивысшей ценностью и не желают быть заложниками этой ценности. Как пишет Бердяев, «у Достоевского есть потрясающие слова о том, что если бы на одной стороне была истина, а на другой Христос, то лучше отказаться от истины и пойти за Христом, т. е. пожертвовать мертвой истиной пассивного интеллекта во имя живой истины целостного духа».