Сергей Кара-Мурза - Между идеологией и наукой

В 2010 году лето принесло нам природное бедствие — жару и засуху. Это тяжелое испытание регулярно (примерно каждые 25 лет) посещает Россию. Жара и засуха — неотъемлемая часть той природной среды, в которой судьба определила нам жить. Мы обязаны к этой беде быть готовы и переживать ее сообща. Для этого мы имеем разум, опыт, науку и народное хозяйство. Уже 25 лет во всех этих защитных средствах происходят изменения.

Примерно пять поколений нашего народа, жившие в советское время, выстроили для России национальную систему защиты от засухи. Это строительство было большим делом, ради которого те поколения отказывались от большой доли личного потребления. Они создали большую техническую и социальную систему, соответствующую природным и ресурсным условиям России, и эта система была эффективной.

В последние четверть века эту систему осмеяли, оклеветали — и разрушили . И вот, когда это дело практически завершено, в Россию приходят жара и засуха. И оказывается, что систему защиты, которую наши нынешние поколения получили в наследство и уничтожили, ничем не заменили .

Разум, опыт и наука уже в ХIХ веке определили, что жару и засуху как фактор нашего климата можно смягчить лишь изменяя « микроклимат » в зонах, где дуют суховеи и случаются засушливые годы. Для этого надо принимать лесо- и водоохранные меры, а также более крупные программы строительства каналов, водохранилищ и оросительных систем, мелиорации земель.

Крупномасштабная программа была начата в 1948 году (это называлось «Сталинский план преобразования природы»). Ее концепция вытекала из трудов почвоведов и аграриев — В.В. Докучаева, П.А. Костычева и других. Первая лесополоса (более тысячи километров) пролегла от Урала до Каспийского моря. Общая протяжённость крупных государственных полезащитных полос превышала 5 300 км, в них было посажено 2,3 млн га леса. Позже в РСФСР только за 1965-1980 гг. было посажено 12,4 млн га леса.

Одновременно начали строить оросительные системы. В СССР было создано около 4 тыс. водохранилищ, вмещающих 1200 куб. км воды. Они позволили улучшить окружающую среду, создать большую систему водных путей, урегулировать сток множества рек, получать большое количество дешевой электроэнергии, использовать накопленную воду для орошения полей и садов. В 1960 году площадь орошаемых земель составляла в РСФСР 1,3 млн га, а к 1980 году выросла до 5 млн га, а в 1990 году — 6,2 млн га орошаемых земель. При этом степень использования оборудованных для орошения земель в 80-е годы составляла 95%.

Как эта программа оценивалась той авторитетной группой обществоведов, которая стала доминировать в годы перестройки? Эта программа была представлена как коллективный враг народа. Началась идеологическая подготовка к ликвидации ирригационной системы России. Многие академики и профессора утверждали, что строительство в СССР водохранилищ и стоящих на них ГЭС было следствием абсурдности плановой экономики и нанесло огромный ущерб России. Само слово «мелиорация» было превращено в 80-е годы в пугало. 38

Н.П. Шмелев, депутат Верховного Совета, ответственный работник ЦК КПСС, ныне академик, пишет в программной книге «На переломе: перестройка экономики в СССР» (1989): «Рукотворные моря, возникшие на месте прежних поселений, полей и пастбищ, поглотили миллионы гектаров плодороднейших земель».

Шмелеву рукоплескали, хотя, чтобы увидеть нелепость этого утверждения, достаточно было протянуть руку и взять справочник. При строительстве водохранилищ в СССР было затоплено 0,8 млн га пашни из имевшихся 227 млн га — 0,35% всей пашни. Водохранилища позволили оросить 7 млн га засушливых земель.

Во время реформы лесовосстановительные работы были свернуты, гибель лесонасаждений стала намного превышать объем посадок (в 2005 году в пять раз). Лесополосы стали интенсивно вырубаться под коттеджную застройку или с целью получения древесины. Ввод в действие орошаемых земель прекратился, прекратились также работы по ремонту и реконструкции имевшихся ирригационных сооружений. Система стала разрушаться и выводиться из строя. Что мы потеряли, бросив эти системы на произвол судьбы, видно на примере наводнений и гибели людей на Северном Кавказе в 2002 и 2012 гг.

В 1984 году российские села получили для орошения и хозяйственных нужд 27 куб. км воды. С 2004 года снабжение сельского хозяйства водой колеблется на уровне около 8 куб. км. После 1997 года Росстат перестал публиковать данные о площади орошаемых земель. Другим показателем деградации ирригационного хозяйства России служит динамика парка поливных и дождевальных машин. Парк этих машин за годы реформы сократился почти в 15 раз и продолжает неуклонно сокращаться. В 2009 году на всю РФ было приобретено 55 дождевальных машин и установок (а списано 305). Российские поля оказались беззащитными перед засухой.

Кампания 1980-90-х годов против мелиорации и ирригации, против строительства водохранилищ, ГЭС и каналов — большая культурная программа, основанная на мифотворчестве. В ней приняли участие видные обществоведы и гуманитарии. Они подрядились как идеологические кадры для дискредитации всей водохозяйственной политики СССР под экологическими лозунгами.

Сейчас, когда результат их усилий налицо — дали они хоть какое-нибудь объяснение своей позиции коллегам? Никакого! Как же они могут продолжать носить свои научные титулы? Как им можно и дальше верить и поручать писать всякие «стратегии»? Ведь диверсант, уйдя на пенсию, должен тихо сидеть в своем коттедже, выращивать розы и не высовываться.

Летом 2010 года в засушливых областях России стали служить молебны. 7 июля «Известия» сообщали: «В Нижегородской области, где установилась аномальная жара, в храмах прихожане и священнослужители молятся о ниспослании дождя. В пресс-службе Нижегородской православной епархии сегодня сообщили, что молебны о дожде проходят ежедневно во всех приходах области».

И власти, и их идеологическая рать, видимо, довольны — конфликт исчерпан, люди не думают о восстановлении ирригационных систем, о производстве и поставках дождевальных машин и доступности электрической энергии. Они молятся о ниспослании дождя.

Опыт антисоветского проекта, начиная с конца 50-х годов, наводит на такой вопрос. Почему значительная часть советских гуманитариев, начав свою миссию с экзальтированного марксизма, плавно сдвинулись к антисоветизму, затем антикоммунизму, проникнутому революционной страстью, а одержав победу, не увлеклись строительством буржуазного общества, а направили революционный пыл на их же собственную «либеральную» власть? Напрашивается два объяснения. Первое: это особая субкультура, которая отвергает любую совместимую с размеренной жизнью политическую систему — бунтари с мессианскими заскоками. Второе: эта их революционная ненависть направлена не на какой-то социальный строй или политическую систему, а именно на Россию и ее государственность как имманентное зло. Как бы ни утряслась жизнь в России, хотя бы для передышки людей, ее надо сломать, даже если никакого внятного положительного проекта у них нет. Если они кого-то и уважают (или даже любят), то только Ельцина, как явно деструктивного лидера.