Сергей Кара-Мурза - Русский коммунизм. Теория, практика, задачи.

В своем сценарии С. Говорухин пошел, кстати, на обычное для антисоветской пропаганды вранье. Он пишет о зарплате рабочих: «Слесарь получал 74 руб. в месяц, профессиональный рабочий — 344 руб.» (слесарей режиссер считает рабочими-любителями?). В действительности имеется надежная статистика номинальной и реальной (в «товарных» рублях) зарплаты рабочих, включая сверхурочную работу, по 20 отраслям промышленности. Данные эти, в частности, приведены в работе Б. Граве «Состав рабочего класса и заработная плата в России в годы войны», перепечатанной в книге «Экономическое развитие России» (1928 г.) [43]. Согласно этим данным, «номинальный месячный заработок в бумажных рублях» составлял для фабрично-заводских рабочих в среднем для России в 1913 г. 22 рубля. Реальная зарплата «в товарных рублях» во втором полугодии 1916 г. составляла 85% от уровня 1913 г. Но даже и в бумажных рублях она выросла всего до 45 руб. Какие там 344 рубля!

Надо отметить, что даже помещики, жившие «на земле», выступали против волны репрессий, начатых после 1905 года. В 1906 г. помещики Дона обратились к министру внутренних дел с петицией, говоря о карателях: «Они разъярили всю Россию, заполнили тюрьмы невиновными, арестовали учителей, оставив детей без школьного обучения… Потерпев постыдное поражение в войне с Японией, они сейчас мучают беспомощных крестьян. Каждый полицейский сечет крестьян, и из-за этих ублюдков наша жизнь, жизнь мирных дворян, стала невыносимой».

При этом надо учесть, что все расходы земства на уровне волости несли исключительно крестьяне — из мирских сборов, хотя волостными учреждениями пользовались и помещики. Кстати, земля крестьян была обложена земскими сборами вдвое большими, чем земля помещиков, а церковные и монастырские земли были вообще освобождены от сборов. Так что крестьяне оплачивали не только всю волостную и сельскую администрацию, суд и охрану, но и репрессии против них самих, например, такую статью расходов как «высылка в Сибирь порочных членов общества».

Многие наблюдатели отмечали даже странное на первый взгляд явление: рабочие в России начала века «законсервировали» крестьянское мышление и по образу мыслей были более крестьянами, чем те, кто остался в деревне.

В народных религиозных верованиях, например, в тайных псалмах духоборцев, «детьми Каина» считаются «зараженные сребролюбием господа», а «детьми Авеля» — бедные люди, которые «питаются трудом».

Я буду часто подкреплять мои рассуждения наблюдениями писателя М.М. Пришвина. Он был умный человек и либерал, преданный идеалам Февраля. В своем неприятии грядущей советской революции он доходил до прозрений. Он оставил нам скрупулезное, день за днем, описание тех событий в своих дневниках [63]. Пришвин был чуть ли не единственный писатель, который провел годы революции в деревне, в сердце России, на своем хуторе в Елецком уезде Орловской губернии. И не за письменным столом — сам пахал свои 16 десятин (ему сельский сход даже запретил иметь работника). Кроме того, он действительно был в гуще всех событий, как делегат Временного комитета Государственной думы по Орловской губернии, ежедневно заседал в своем сельском комитете, объезжал уезды и волости. Временами бывал в Петербурге — в министерствах, Государственной думе и Совете.

Духовенство, как и все остальные сословия России, раскололось в отношении к революции. Были иерархи, которые и в движении к Октябрю угадывали путь к избавлению от общенациональной катастрофы. Ректор духовной Академии в Сергиеве Посаде А.М. Труберовский во вступительной лекции 15 сентября 1917 г. сказал: «Великая русская революция не является простой «классовой борьбой», в ней заинтересованы одинаково пролетарий и буржуазия, сколько ради личного блага, столько же во имя социальной справедливости» [22]. Открытый конфликт Православной церкви с советской властью вплоть до стабилизации государства в середине 20-х годов отразил богоборческий пафос большевизма и в то же время глубокий, до времени скрытый конфликт между двумя течениями в самом большевизме.

А.А. Богданов (Малиновский), 1873—1928, — выдающийся теоретик-большевик, ученый, педагог и организатор. О нем мы мало знали, видимо, из-за того, что он в ряде вопросов полемизировал с Лениным.

В представлении Энгельса община повинна во множестве пороков русского человека. Вот он пишет в 1893 г. о русской армии: «Русский солдат, несомненно, очень храбр… Весь его жизненный опыт приучил его крепко держаться своих товарищей. В деревне — еще полукоммунистическая община, в городе — кооперированный труд артели, повсюду — krugovaja poruka — то есть взаимная ответственность товарищей друг за друга; словом, сам общественный уклад наглядно показывает, с одной стороны, что в сплоченности все спасенье, а с другой стороны, что обособленный, предоставленный своей собственной инициативе индивидуум обречен на полную беспомощность… Теперь каждый солдат должен уметь самостоятельно сделать то, что требует момент, не теряя при этом связи со всем подразделением. Это такая связь, которая становится возможной не благодаря примитивному стадному инстинкту русского солдата, а лишь в результате умственного развития каждого человека в отдельности; предпосылки для этого мы встречаем только на ступени более высокого «индивидуалистического» развития, как это имеет место у капиталистических наций Запада» [29].

Разумеется, речь не идет о противопоставлении человека общинного и человека общественного. Общинность отрицает индивидуализм как самоосознание человека, но вовсе не общественность как рациональную солидарность в человеческих отношениях. Традиционное общество России уже в XVIII веке предстает в модернизированной форме. Только на общинности не могли бы консолидироваться ни городское индустриальное общество, ни армия, ни российская наука. И тем более не могла бы произойти великая революция и строительство СССР как великой державы.

М. Фуко, развивая концепцию биовласти, то есть, отношения власти к телу человека, высказал такой афоризм: «Тоталитаризм обязывает жить, а демократия разрешает умирать». С этим связаны проблемы рождаемости и смертности, эвтаназии и т.п.

Легитимность — это уверенность подданных в том, что государь (шире — правящая верхушка) имеет право на власть, что установленный в государстве порядок непреложен как выражение высших ценностей, что он обеспечивает благо и спасение страны и людей. При наличии этой уверенности власть одновременно является авторитетом, и государство прочно стоит на силе и согласии. Утрата любой из этих опор — начало краха государства.