Олег Мороз - Так кто же развалил Союз?

Но поскольку «так устроен человек», — русский человек, — что для него всего важней наша «национальная гордость», автор первым делом и берется за вопрос, «как будет с нациями, в каких географических границах мы будем лечиться или умирать», а уж потом намерен говорить о самом лечении.

Первым делом стоит разобраться, что такое, собственно говоря, Россия сегодня и что она будет представлять собой завтра.

«За три четверти века — при вдолбляемой нам и прогрохоченной «социалистической дружбе народов» — коммунистическая власть столько запустила, запутала и намерзила в отношениях между этими народами, что уже и путей не видно, как нам бы вернуться к тому, с прискорбным исключением, спокойному сожитию наций, тому даже дремотному неразличению наций, какое было почти достигнуто в последние десятилетия предреволюционной России».

Так уж ли и было «дремотное неразличение наций»? А кличка «бусурманин» для всех, кто не русский, не славянин? А презрительное «татарва», да даже и по отношению к братьям-украинцам — «хохлы», а те в ответ русским — «москали», «кацапы»? (Перечитайте хотя бы «Тихий дон» — про вечный мордобой между соседствовавшими «хохлами» и казаками; впрочем, — про такой же мордобой между казаками и «мужиками», каковыми казаки считали обычных русских крестьян, не казаков). А бесконечные войны на Кавказе со «злыми чеченами»? А черта оседлости для евреев? А еврейские погромы?.. Стоит ли идеализировать «предреволюционную» Россию? Ну да ладно, это не главное в статье Солженицына.

Он предостерегает от «лихой беды», которая уже, как буря, «завертела нас теперь» и проистекает из стремления к разъединению. Его совет для России, для Союза:

«…Кому надо бы разойтись на отдельную жизнь, так и разойтись… Уже во многих окраинных республиках центробежные силы так разогнаны, что не остановить их без насилия и крови — да и НЕ НАДО удерживать такой ценой!.. Все равно «Советский Социалистический» развалится, ВСЕ РАВНО! — и выбора настоящего у нас нет, и размышлять-то не над чем, а только — поворачиваться проворней, чтоб упредить беды, чтобы раскол прошел без лишних страданий людских, и только тот, который уже действительно неизбежен».

Если говорить конкретно, Солженицын рекомендует «безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийские республики, три закавказские республики, четыре среднеазиатские, да и Молдавия, если ее к Румынии больше тянет, эти одиннадцать — да! — НЕПРЕМЕННО И БЕСПОВОРОТНО будут отделены».

Особая история — Казахстан. Здесь дело сложнее.

«Сегодняшняя огромная его территория нарезана была коммунистами без разума, как попадя: если где кочевые стада раз в год проходят — то и Казахстан. Да ведь в те годы считалось: это совсем неважно, где границы проводить, — еще немножко, вот-вот, и все нации сольются в одну. Проницательный Ильич-первый называл вопрос границ «даже десятистепенным». (Так — и Карабах отрезали к Азербайджану, какая разница — куда, в тот момент надо было угодить сердечному другу Советов — Турции.) Да до 1936 года Казахстан еще считался автономной республикой в РСФСР, потом возвели его в союзную. А составлен-то он — из южной Сибири, южного Приуралья, да пустынных центральных просторов, с тех пор преображенных и восстроенных — русскими, зэками да ссыльными народами. И сегодня во всем раздутом Казахстане казахов — заметно меньше половины. Их сплотка, их устойчивая отечественная часть — это большая южная дуга областей, охватывающая с крайнего востока на запад почти до Каспия, действительно населенная преимущественно казахами. И коли в этом охвате они захотят отделиться — то и с Богом».

Вот так у Солженицына про Казахстан и казахов. Понятное дело, больше всего статья Солженицына и зацепила, возмутила именно казахов. Больше всего за эту часть статьи и пришлось отдуваться потом московским политическим лидерам: ну что, мол, Александр Исаевич — не политик, не государственный деятель, он писатель, так сказать, вольный художник, выражает своё частное мнение.

За вычетом перечисленных двенадцати, пишет Солженицын, «только и останется то, что можно назвать РУСЬ, как называли издавна (слово «русский» веками обнимало малороссов, великороссов и белорусов), или — Россия…»

Ну вот опять наносится обида, на этот раз ─ украинцам, никак не желающим называться малороссами.

Для этой вот России, включающей в себя три главных славянских народа и, кроме того, еще «сто народов и народностей, от вовсе не малых до вовсе малых», Солженицын предлагает новое название, соответствующее верному современному смыслу, — Российский Союз. О нем и предлагает теперь главным образом позаботиться, «проявить нам всем великую мудрость и доброту».

К великороссам Солженицын обращается с призывом отказаться от великодержавных имперских притязаний, от «имперского дурмана»:

«НЕТ У НАС СИЛ на окраины, ни хозяйственных сил, ни духовных. НЕТ У НАС СИЛ на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель».

«Надо теперь жестко ВЫБРАТЬ, — пишет Солженицын, — между Империей, губящей прежде всего нас самих, — и духовным и телесным спасением нашего же народа. Все знают: растет наша смертность, и превышает рождения, — мы так исчезнем с Земли!»

Думаю, это едва ли не самая ценная, самая здравая мысль в статье Солженицына:

«НЕТ У НАС СИЛ на окраины, ни хозяйственных сил, ни духовных. НЕТ У НАС СИЛ на Империю! — и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель».

Надо сказать, эту мысль Солженицын высказывал не впервые. Еще в 1973 году в своем знаменитом «Письме к вождям Советского Союза» писатель призывал распустить империю, отказаться от непосильных великодержавных амбиций. Ответом на эту и другие крамольные идеи была насильственная депортация Солженицына из страны в феврале 1974-го.

Этой же мысли, — что удержание империи непосильно, неподъемно для страны, — со всеми колебаниями и отклонениями, не формулируя ее так четко, как Солженицын, подчас вообще избегая, боясь об этом думать, все же интуитивно, видимо, придерживался и Ельцин в ту пору, когда речь шла о судьбе разваливающегося Советского Союза.

Увы, с приходом Путина выбор был сделан в пользу империи. Хотя, казалось бы, не однажды наш вождь встречался с писателем, разговоры они разговаривали. Наверное, что-то советовал ему Солженицын по поводу обустройства России.

В этом месте писатель неосторожно употребляет слово, опять-таки сильно обидевшее некоторые все еще не отделившееся от России республики, — среднеазиатские, — усилившее, без сомнения, их желание отделиться, назвав их «среднеазиатским подбрюшьем» России: Бог с ними, пускай уходят, мы только «распрямимся от давящего груза «среднеазиатского подбрюшья»…, необдуманного завоевания Александра II».