Вадим Роговин - Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

В целом, на делегатов съезда был оказан грубый нажим: они были поставлены перед уже принятым решением, согласно которому ленинское письмо должно было лишь оглашаться, но не обсуждаться. В то время, как столь важный документ требовал глубокого осмысления и обмена мнениями, его содержание воспринималось делегатами лишь на слух. Как вспоминал Троцкий, «уже оглашение документа по земляческим делегациям, куда не пускали „посторонних“, превращено было в прямую борьбу против меня. Старейшины делегаций проглатывали при чтении одни слова, напирали на другие и давали комментарии в том смысле, что письмо написано тяжело больным, под влиянием происков и интриг. Аппарат уже господствовал безраздельно. Один тот факт, что тройка могла решиться попрать волю Ленина, отказав в оглашении письма на съезде, достаточно характеризует состав съезда и его атмосферу. Завещание не приостановило и не смягчило внутреннюю борьбу, наоборот, придало ей катастрофические темпы» [404] Троцкий Л. Д. Завещание Ленина // Горизонт. 1900. № 6. С. 38—41. .

В результате маневров правящей фракции единственное персональное предложение Ленина было отклонено. Более того, на XIII съезде была осуществлена внеуставная процедура решения вопроса о генеральном секретаре. Сначала сохранение на этом посту Сталина было одобрено формальным решением делегаций съезда, а затем пленум ЦК «оформил» это фактически предрешённое решение. В результате этой процедуры Сталин как бы получил мандат генсека непосредственно от съезда, о чем впоследствии он неоднократно напоминал. Таким образом, вместо ограничения власти Сталина, на чём настаивал Ленин, произошло увеличение его влияния.

После оглашения «Завещания» триумвиры не решились поставить вопрос о выводе Троцкого из Политбюро и снятии его с руководящих постов, хотя такого рода угрозы раздавались в ходе дискуссии 1923 года. Однако Троцкий, избранный вновь в Политбюро, оказался в ещё большей изоляции, чем раньше: из его сторонников XIII съезд оставил в составе ЦК только Пятакова и Раковского.

На Пленуме ЦК, состоявшемся после съезда, помимо Сталина секретарями ЦК были избраны Молотов (в четвёртый раз), Андреев, Каганович и Зеленский (все трое впервые). Осенью 1924 года Сталин перевёл Зеленского, которого он имел основания подозревать в поддержке Зиновьева и Каменева, на пост секретаря Среднеазиатского бюро ЦК. Таким образом, он получил Секретариат, состоявший из его безоговорочных приверженцев.

Принятая на съезде процедура ознакомления с «Завещанием» привела ещё и к тому, что из-за вопроса о Сталине оказались отодвинутыми на задний план другие содержавшиеся в этом документе советы и предложения. Ленинский план политической реформы даже не обсуждался на XIII съезде, а также и на последующих партийных форумах. Фактическое игнорирование важнейших идей Ленина о политической реформе явилось одной из главных причин того, что его прогноз о возможном расколе в рядах партии и ЦК (что Ленин считал самой неблагоприятной исторической альтернативой) осуществился в таких формах и масштабах, которых не могла предвидеть даже гениальная ленинская проницательность.

Историческая ответственность за упущенную последнюю возможность переломить течение событий в пользу возрождения партийной демократии лежит прежде всего на Зиновьеве и Каменеве. Во всех их действиях, вплоть до окончательного размежевания со Сталиным, поражает не только роднящая с последним беспринципность, но и крайняя политическая недальновидность, облегчившая Сталину на следующих этапах внутрипартийной борьбы относительно лёгкую победу над ними. Спустя полтора года, когда Сталин фактически отстранил их от власти, Зиновьев, напомнив генсеку о том, что именно он и Каменев спасли его от политического падения, спросил с горечью: «Знаете ли, товарищ Сталин, что такое благодарность?» Сталин ответил на это вполне искренне, показав, насколько наивным было ожидать от него подобного чувства: «Ну, как же, знаю, очень хорошо знаю, это такая собачья болезнь» [405] Знание — сила. 1989. № 7. С. 82. .

Едва оправившись от тревоги, связанной с оглашением «Завещания», Сталин спустя всего две недели после завершения XIII съезда осуществил первую открытую вылазку против своих союзников по триумвирату. Для этого он выбрал третьестепенный по своему значению форум — курсы секретарей укомов при ЦК РКП(б). Выступая здесь с докладом об итогах XIII съезда РКП(б), он как бы походя обвинил Каменева и Зиновьева в «обычной беззаботности насчёт вопросов теории, насчёт точных теоретических определений». В качестве подтверждения он заявил, что «читал в газете доклад одного из товарищей о XIII съезде (кажется, Каменева), где чёрным по белому написано, что очередным лозунгом нашей партии является будто бы превращение „России нэпмановской“ в Россию социалистическую. Причём,— что ещё хуже,— этот странный лозунг приписывается не кому иному, как самому Ленину» [406] Сталин И. В. Соч. Т. 6. С. 257. .

Сталин использовал ошибку стенографа, записавшего слово «нэпмановская» вместо «нэповская». Через несколько дней об этой причине «искажения» ленинской формулы было сообщено в «Правде». Разумеется, Сталин понимал, что в данном случае может идти речь лишь о явном редакторском недосмотре. Тем не менее он заявил, что Каменев «выпалил» этот странный лозунг, который якобы «может породить в партии кучу недоразумений» и создать впечатление, что во главе Советской России стоят нэпманы.

В том же докладе Сталин обвинил Зиновьева (не называя его) в «несообразности», которая «способна породить в партии путаницу и неразбериху», за выдвинутый им на XII съезде и подтверждённый в резолюции съезда тезис о «диктатуре партии». Здесь речь шла уже о более принципиальном вопросе. Но надо заметить, что Сталин ранее не ставил под сомнение этот тезис и вместе с другими голосовал за него на XII съезде. Теперь же для его дезавуирования он вспомнил идею Ленина о необходимости «размежевания партийных и советских органов», которую он вместе с другими триумвирами фактически отвергал в недавней полемике с Троцким.

Без обсуждения на Политбюро Сталин опубликовал 20 июня в «Правде» часть доклада, серьёзно затрагивавшую амбиции Зиновьева и Каменева, которые считали себя ведущими теоретиками партии. Поскольку в то время было принято избегать даже косвенной полемики между членами «семёрки», они расценили этот поступок Сталина как самое решительное выступление против «ядра», призванное разложить его.

По этому поводу Зиновьев и Каменев созвали совещание 15—17 «руководящих товарищей», где Сталин прямо заявил, что своим выступлением он преследовал цель «расширить ядро, ибо оно стало узким». Совещание признало выступление Сталина ошибочным и приняло решение о том, чтобы впредь все высшие руководители партии согласовывали друг с другом свои выступления. В ответ на это Сталин в очередной раз заявил об отставке, которая и в данном случае не была принята. Таким образом, попытка Зиновьева и Каменева мобилизовать против Сталина «параллельный ЦК» окончилась провалом.