Вадим Роговин - Конец означает начало

В начале войны в Европе была перестроена схема связи с агентами, находящимися в Мексике. Из прежнего плана была исключена Франция, а посреднический пункт был организован в США.

В 1938 году Руби Вайль, знавшая Сильвию Агелофф с начала 30-х годов, когда они обе работали в Американской рабочей партии, предложила сопровождать Сильвию в поездке в Европу, куда последняя отправлялась для участия в Учредительном конгрессе IV Интернационала. В июне этого года Вайль познакомила Сильвию с Меркадером. В январе 1939 года Сильвия Агелофф покинула Париж и возвратилась в США [833] Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С. 95. .

В октябре 1939 г. в Нью-Йорк прибыл Эйтингон, основавший в Бруклине импортно-экспортную фирму, которая использовалась как центр связи и как «крыша» для Меркадера. Теперь Меркадер, прибывший в сентябре 1939 года в Нью-Йорк и через три недели после этого направившийся в Мексику, мог совершать поездки в Нью-Йорк для встреч с Эйтингоном [834] Судоплатов П. Разведка и Кремль. С. 85. .

Меркадер прибыл в США с канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона. Этот паспорт принадлежал гражданину Канады, натурализованному югославу Тони Бабичу, погибшему в испанской войне. Такой способ внедрения агентов в различные страны НКВД широко использовал с начала гражданской войны в Испании. У всех интербригадовцев отбирались паспорта, которые затем передавались шпионам, забрасываемым в соответствующие страны.

В январе 1940 года в Мехико приехала Сильвия Агелофф, в течение двух месяцев работавшая секретарём у Троцкого. Ежедневно «Джексон» подвозил её к дому Троцкого, а вечерами ожидал её у ворот виллы, беседуя с наружными и внутренними охранниками. В марте 1940 года Агелофф вернулась в Нью-Йорк.

Во время пребывания Сильвии в Мехико она спросила «Джексона», где помещается офис, в котором он работает. «Джексон» назвал комнату 820 в одном из крупных офисных домов. Сильвия послала туда Маргариту Росмер, которая эту комнату не обнаружила. Тогда «Джексон» назвал другой номер комнаты, в которой находился мальчишка-курьер, подтвердивший, что «Джексон» действительно там бывает. Впоследствии выяснилось, что эта комната использовалась также и Сикейросом [835] How the GPU Murdered Trotsky. P. 103, 104. .

Поскольку с внедрением «Раймонда» (кодовая кличка Меркадера в НКВД) в окружение Троцкого ничего не получалось, то, по словам Эйтингона, решено было организовать вооружённый налёт на дом Троцкого. Для проведения налёта были подобраны через Сикейроса необходимые люди. Сам Эйтингон не встречался с участниками операции и всю работу проводил через Сикейроса [836] Очерки истории российской внешней разведки. Т. 3. С. 101. .

Покушению предшествовала интенсивная идеологическая подготовка, за ходом которой Троцкий тщательно следил по сообщениям коммунистической газеты «Ля вое де Мехико», органа Мексиканской конфедерации труда «Эль популяр» и ломбардистского журнала «Футуро». 2 июля 1940 года он заявил на суде, что с особой уверенностью ожидал покушения с начала 1940 года. Объясняя причины этого, он указал, в частности, на состоявшийся в марте этого года съезд Коммунистической партии Мексики, провозгласивший курс на истребление «троцкизма». Этому съезду предшествовал кризис руководства партии, начавшийся в ноябре-декабре 1939 года. «Неизвестно кем был выработан особый документ, так называемые „Материалы для дискуссий“, опубликованные в „Ля вое“ 28 января и представлявшие анонимный обвинительный акт против старого руководства (Лаборде, Кампо и др.), виновного будто бы в „примирительном“ отношении к троцкизму» [837] Бюллетень оппозиции. 1940. № 85. С. 10. .

В июле 1978 года Валентине Кампо сообщил на страницах французской газеты «Юманите», что официальный эмиссар Коминтерна, специально прибывший в Мексику из Европы, предложил ему организовать террористический акт против Троцкого. После того как Кампо отказался выполнить эту директиву, он был исключён из партии [838] Нева. 1989. № 3. С. 204—205. .

Не зная о конкретной причине изгнания Кампо, Троцкий тем не менее писал: «Сейчас совершенно очевидно, что переворот внутри коммунистической партии был тесно связан с данным из Москвы приказом о покушении. Вероятнее всего, ГПУ наткнулось на известное сопротивление среди руководителей компартии, которые привыкли к спокойной жизни и могли бояться очень неприятных политических и полицейских последствий покушения. Именно в этом лежит, очевидно, источник обвинения против них в „троцкизме“. Кто возражает против покушения на Троцкого, тот, очевидно… „троцкист“» [839] Бюллетень оппозиции. 1940. № 85. С. 10—12. .

Предвестие готовящегося покушения Троцкий видел и в том, что некая анонимная комиссия, действовавшая внутри Мексиканской компартии, отстранила от работы весь Центральный Комитет партии, избранный на предшествующем съезде, а прения по вопросу «Борьба против троцкизма и других врагов народа», как явствовало из отчёта о съезде в «Ля вое де Мехико», происходили не на открытых заседаниях съезда, как по другим вопросам повестки дня, а на закрытом заседании особой комиссии [840] Там же. С. 10—11. . Что же касается открытого доклада мартовскому съезду, сделанному членом ЦК Сальгадо, то он, по словам Троцкого, «превзошёл все рекорды лжи, установленные международным сталинизмом. Побеждая брезгливость, приведу несколько образцов: „Правительство Карденаса разрешило въезд Троцкого вопреки мнению рабочих организаций; это дало Троцкому возможность создать в нашей стране руководящий центр его интернациональной организации шпионажа на службе всех контрреволюционных сил… да послужит это нам примером, чтоб усилить нашу борьбу против троцкизма и чтоб изгнать шефа этой банды шпионов из нашей страны“» [841] Там же. С. 11—12. .

За этим последовал новый взлёт клеветнической кампании, отличавшейся от предшествующих лишь тем, что до заключения блока Сталина с Гитлером Троцкий изображался в сталинистской печати не иначе как со свастикой, а после вторжения Красной Армии в Финляндию он был внезапно превращён теми же органами печати в агента Соединённых Штатов.

Первого Мая по улицам Мехико прошла инспирированная сталинистами демонстрация под лозунгами «Троцкого — вон!». В тот же день «Ля вое» опубликовала манифест компартии к народу, который гласил: «Иностранные шпионы и провокаторы должны быть изгнаны из страны, и в первую очередь их самый злостный и опасный главарь: Лев Троцкий» [842] Там же. С. 12. . Однако большинство трудящихся страны не пошло за коммунистами и ломбардистами, продолжая сохранять симпатии к Троцкому. В этой связи Троцкий писал: «Первоначальный широкий план: добиться массового движения за изгнание Троцкого из Мексики, потерпел полное крушение. ГПУ пришлось встать на путь террористического акта. Но необходимо было попытаться подготовить к этому акту общественное мнение. Так как ГПУ не собиралось признать своё авторство в убийстве, то необходимо было связать террористический акт с внутренней политической борьбой в Мексике» [843] Там же. С. 11. .