Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Средства защиты и средства нападения совпадают. К примеру, против самолета существует ракетные средства ПВО. Это — военные средства пятидесятилетней давности. В новой войне они не нужны, потому ракеты слишком дороги, а беспилотников много, и они дешёвые. Обеспечить ПВО против беспилотника может только беспилотник.

Война реально будет идти между базами, потому что относительно остальных это будет не война, а бойня. Базы будут выставлять рои АБПЛА, артиллерийские роботы и обрабатывать ту или иную территорию в порядке воспитательных мероприятий. Если есть какая–то боевая техника на той территории, то за денёк–два она зачищается, после чего осуществляется терроризирование соответствующего феодального образования, пока оно не осознает, что база — его хозяин. Мирное население, феодальные образования становятся ресурсом, над которым путем терроризирования базы устанавливают контроль.

Дальше возникает ситуация, когда между этими базами начинается конкурентная война, конкурентная склока. Везде она будет идти в виде воздушных сражений АБПЛА, и задача воздушного сражения будет заключаться в том, чтобы создать условия для нанесения удара по самой базе.

С воздуха вряд ли можно уничтожить грамотно организованную базу: если она достаточно хорошо заглублена, она и против ядерного взрыва устоит. Базы будут воздушными сражениями готовить условия для проведения операции диверсионных подразделений по зачистке враждебной базы. Главная цель — добраться до тушек, до живой силы противника. Окошечко для успешной силовой диверсии возможно только в условиях сбоя боевого цикла противника. База, которая выиграет эту войну и сорвет управленческий цикл соперника, создает то небольшое временное окошко, когда при хорошем темпе операции есть шанс диверсионной операцией уничтожить базу противника.

Это то, что можно сейчас, когда это еще не началось, говорить о стратегии, о тактике боевого применения, о тактике боевого соперничества. Солидные сочинения о стратегии и тактики возникают не до войны, а после. Задача военной науки заключается в том, чтобы обобщить опыт. В наше время, учитывая скорость развития событий, военная наука становится в таком виде не нужна, ибо обобщенный опыт устаревает еще до того, как его обобщили. Конечно, реальный опыт боевого применения этой войны будет после войны обобщен и описан.

Сейчас я не могу сказать, какие будут нюансы. Те или иные нюансы возможны, их тоже нужно просчитывать. Но эти нюансы, выявятся именно в процессе боевого применения. Тот, кто будет обладать способностью быстрого анализа, собственного и чужого опыта боевого применения, к вычленению из него главного, к быстрой модернизации боевых процессов и технического обеспечения, тот и выигрывает.

Всё это относится к сфере тактики: есть военные базы, есть военно–технические комплексы, на которых они базируются и которые они так или иначе с каждым циклом воспроизводят на неком модернизированном уровне. Между ними идёт боевая конкуренция. Если прямой боевой конкуренции нет, то задача сводится к обеспечению своего господства над округой путём терроризирования населения, феодальных образований, феодальных властей, их подчинению своей воле.

На уровне тактики достаточно быстро станет ясно, что две базы имеют вполне серьёзные шансы замочить одну, а три — тем более. Встанет вопрос выстраивания неких коалиций. В лучшем положении окажутся базы, которые для своих конкурентов окажутся в пределах затрудненной досягаемости – например, на океанских островах. Расстояние будет играть в их пользу. Расстояние является не абсолютным, а относительным преимуществом, но которое при грамотном подходе может превратиться и в абсолютное. Те, кто будут базироваться на океанских островах или внутри Хартленда, будут иметь преимущества неуязвимости, но с точки зрения контроля ресурсов они не будут иметь преимущество: в таких местах с ресурсами плохо.

Есть, конечно, острова, на которых хорошо с ресурсами. В сибирской тайге тоже есть места, которые очень хороши для организации такой базы, но ресурсы там откуда брать? Если заранее об этом подумать, можно хорошо развернуться. Потенциальных ресурсов там есть достаточно много, просто не хватает людей и производственных структур. В этом случае придется уже организовать более широкие производственные процессы, поставляющие те ресурсы, из которых формируется боевая система. Вообще говоря, эти проблемы решаемы во всех местах, и на севере, и на юге, и в глубине континента, и на островах. Даже можно пытаться и города защищать. Возможны разные расклады. Подробности мы будем пытаться анализировать на наших стратегических играх.

Для каждой такой базы очень важны вопросы снабжения. А оно будет идти воздухом. Всё происходит в воздухе. Сегодня мы уже ушли от классического геополитического расклада на талласократию и теллурократию, когда противостояли те, кто ориентируется на морские военные торговые технологии и те, кто ориентируется на сухопутные производственные и военные технологии. Теория адмирала Мэхена и Мэккиндера постулировала, что теллурократия держит Хартленд а талассократия держит острова, базируется на островах. Между ними есть некий Римлэнд за который они воюют, то есть прибрежная зона от моря в глубину, доступную для операций морской силы. Вся история с точки зрения геополитики это конкуренция этих двух сил.

Теперь на место этих двух сил становится новая тотальная сила, которая будет контролировать ход истории – АЭРОКРАТИЯ. Она и станет господствующей силой постиндустриальной эпохи.

Мы сейчас переходим к фазе ре–индустриализации, пиар уходит в инфраструктуру. Сейчас мне придется посмотреть на вещи более широко, и вследствие этого сказать вещь крайней парадоксальную. До сих пор все так называемые социологи утверждали, что мы входим в информационное общество, и господствующим классом этого общества будут те, кто управляет информационными потоками, ведут информационные войны. Нам рассказывали, что нетократия, корпоратократия, постиндустриальные производители будут заниматься информационными войнами и информационным производством.

К сожалению, это – всего лишь некритическое пролонгирование современных тенденций. Информация стала базовым ресурсом не в XXI веке, а в XX. В конце 70–х годов прошлого века информационное общество дошло до стадии кибернетической цивилизации.

Этот переходный процесс уже сейчас закончился. До сих пор активно шли информационные войны. У кого была лучше информационная технология, пиарная технология, технология логистического управления, организационная технология, в общем, все эти информационные технологии, тот и выигрывал все эти неявные сражения. Всё происходило под ковром. Мы видели только верхушку айсберга. Мы видели эпоху информационных войн.