Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Такова, в самых общих чертах, метаполитическая ситуация в сегодняшнем мире. Я рекомендую Вам несколько раз перечитать этот раздел для того, чтобы не путаться в дальнейшем изложении. Как говаривал В.И.Ленин, не решив для себя общие вопросы, мы всегда будем упираться в них, решая частные.

Что происходит сегодня в мире в геополитическом разрезе?

Индустриальных стран, за исключением юго–восточной Азии, сегодня уже не осталось. Все страны в той или иной степени постиндустриальны. Остальные разделяются на страны постиндустриального ядра и постиндустриальной периферии. Корпоратократия берет на себя миссию переформатирования постиндустриальной периферии в соответствии со своими интересами.

Каковы свойства вот этой постиндустриальной периферии? Главное свойство — полное подчинение этих стран финансовой аристократии. Элиты этих стран, так называемые компрадоры, работают на финансовую аристократию.

Как они работают на финансовую аристократию? Они работают в противофазе тому, как работает корпоратократия. Если корпоратократия садится на какой–то ресурсный поток, то она делает этот ресурсный поток базой своей власти. Если компрадоры садятся на какой–то ресурсный поток, они начинают продавать этот ресурс за эмитированную кем–то валюту, превращая свой ресурсный поток в основу чужой власти. В основу власти того, кто эмитирует эту валюту.

В результате этого происходит усиление финансовой аристократии. Она умирает медленнее, у неё появляются ресурсы для продолжения борьбы с корпоратократией.

Мы видим эту ситуацию на протяжении последней четверти века. Когда в России шла классовая борьба под названием Перестройка, было две коалиции политических сил. Была возглавляемая Горбачевым коалиция, ориентированная на сотрудничество с корпоратократией, на сотрудничество с прогрессивными мировыми силами. За ней стояла высокотехнологическая советская элита, технократия. Ей противостояла коалиция всякого рода реакционных сил, безответственная партноменклатура, криминал, нацисты разного толка. Эта коалиция была ориентирована на сотрудничество с финансовой аристократией. В результате известной схватки 91–93–го года победили те силы, которые ориентировались на финансовую аристократию.

По советской традиции всё дерьмо льют на проигравшую сторону, обвиняя именно её в последствиях своих собственных действий. В 50–е те, кто организовывал репрессии 30–х, радостно приписали их Сталину и Берии, которые согласно документам занимались больше реабилитацией, а не репрессиями.

Сегодня Кургинян и прочая братия льют дерьмо на Горбачева, хотя не Горбачев подписывал Беловежские соглашения, не Горбачев устраивал приватизацию, не Горбачев устраивал гайдаровскую инфляцию, не Горбачев приглашал Джефри Сакса, да и парламент расстреливал не Горбачёв. Что это всё клевета — понятно человеку психически здоровому, но в изнасилованном идеологическими сифилитиками – ельциноидами — обществе психически здоровых людей не так много. Поэтому вся эта банда и может продолжать врать сколько угодно. Только заплатить за клевету на Горбачёва России придётся так же дорого, как СССР пришлось заплатить за хрущёвскую клевету на Сталина.

Как выглядело бы сотрудничество с мировой корпоратократией в случае победы политики Горбачёва, точнее «плана Андропова»? В планах прогрессисткой группы было превращение всех министерств, особенно высокотехнологических (понятное дело, что текстильная промышленность мало кого интересовала) - а у СССР было много высокотехнологических министерств — в корпорации, которые были бы конкурентоспособны на мировом рынке. Этим корпорациям предполагалось придать в помощь определенные структуры советской разведки, чтобы они могли осуществлять защиту их конкурентных интересов на мировом рынке.

Кооперативное движение было задумано не для того чтобы отмывать деньги, как это делали ельцинисты, а для того, чтобы частная инициатива могла вести высокотехнологическую деятельность. Для этой же цели задумывались и ЦНТТМ. Была ориентация на японский образец, где основные инновации проводят маленькие конторы, или — как сейчас в Израиле – система, где маленькие инициативные фирмы проводят инновации, потом отдают их корпорациям. Инноваторы получают ресурсы на дальнейшее развитие, корпорации получают возможность разворачивать инновации.

Переход к такой модели и был задуман в рамках той трансформации, которую сейчас называют «планом Андропова». Никакой приватизации национального достояния не предусматривалось – приватизации подлежали всякие магазины, предприятия лёгкой и пищевой промышленности, чтобы передать в частные руки обеспечение населения товарами народного потребления, разгрузив не справлявшееся с этим государство.

Группа Горбачёва делала ставку на класс постиндустриальных производителей. Чтобы они могли получить свое представительство во власти, была создана демократическая система выборов в советы. Она была разработана так, чтобы постиндустриальные производители в первую очередь могли прорваться во власть в тех районах, где они были. И они тогда туда прорвались.

Первый созыв Съезда Народных Депутатов РСФСР, к примеру, был представлен производителями, а не паразитами. Кто там был и как это выглядело, нереально даже представить тем, кто видит перед собой нынешнюю Думу. Паразитические классы только после ельцинского переворота 1993 года стали господствовать в Думе, в результате изменения избирательной системы.

Эту политику Горбачёв не смог довести до логического завершения в силу своей слабости как политика, в силу непрочности коалиции, которая была вокруг него. Если бы эта политика увенчалась успехом, Россия совершила бы рывок, рядом с которым Китай был бы смешон на сегодняшний день. Россия была бы успешной постиндустриальной страной, а Китай до сих все еще индустриальный, он только сейчас подползает к переходу к постиндустриалу. За 20 лет развития в рамках постиндустриальной стратегии Россия очень хорошо бы прорвалась вперёд.

Даже при крайне постепенном и консервативном освоении новых производительных сил не было бы ни спада 90–х, ни стагнации 2000х. ВВП СССР стабильно бы вырос к 2005–2007 годам до размеров на душу населения, втрое более высоких, чем сегодня у США – просто за счёт внедрения в 1990 е годы повсеместно ГПС, а после 2007 года – перехода к массовому внедрению автоматических производств. Впрочем, и США в этом случае имели бы сегодня вдвое–втрое более высокий ВВП, поскольку в этом случае их ждал бы несомненный кризис в начале 1990–х, который бы позволил перехватить корпоратократии власть у финансистов, и на новой основе начать экономическое соревнование (или сотрудничество?) с СССР.