Рой Медведев - Неизвестный Сталин

В 1943 году вышел в свет третий том, который был почти полностью посвящен немецкой классической философии первой половины XIX века. Вскоре после окончания войны вышла в свет книга Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии». Я учился в послевоенные годы на философском факультете ЛГУ, и для нас все эти книги были тогда главными учебными пособиями. Сталин прочел или просмотрел эти книги в 1946 году и похвалил их. И книга Г. Александрова, и «История философии» получили Сталинские премии, что было бы невозможно без одобрения самого Сталина. Неожиданно третий том «Истории философии» был забракован. Нам, студентам, велели не пользоваться этой книгой как учебником. С 16 по 25 июня в Москве была проведена поспешная дискуссия по книге Г. Александрова. Главный доклад на этой дискуссии был сделан Ждановым. Однако не только преподавателям, но и студентам философского факультета сообщили в неофициальном порядке, что основные тезисы доклада Жданова одобрил лично Сталин. Речь шла в первую очередь о том, что как Александров, так и авторы третьего тома «Истории философии» преувеличивают значение Канта и Гегеля в становлении марксизма. Вся история философии должна рассматриваться как борьба прогрессивных идей материализма с реакционными идеями идеализма. После дискуссии в Москве стал издаваться журнал «Вопросы философии», который Сталин внимательно читал.

Еще раньше — в 1946 году в августе было опубликовано разгромное постановление ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», которое оказалось началом новой послевоенной волны разоблачений и преследований, захватившей и области кино, театра, музыки, театральной критики, а затем и многие отрасли науки. Инициатива и здесь принадлежала Сталину, который, возобновив чтение всех советских литературных журналов, с раздражением и гневом прочел некоторые новые произведения Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. Постановлению ЦК предшествовало заседание Оргбюро ЦК ВКП(б), на котором председательствовал Жданов, но присутствовал и бросал реплики Сталин. Высшие руководители партии в присутствии группы писателей и редакторов журналов более часа обсуждали небольшой рассказ М. Зощенко об обезьянке. «Это пустейшая штука, не дающая ничего ни уму, ни сердцу, — сказал здесь Сталин, прервав покаяния редактора журнала „Звезда“ В. Саянова. — Это рассказ с похмелья. Балаганная штука» [683] Известия. 1988. 20 мая. . Ахматову Сталин обвинил в «безыдейности», «упадочничестве», в «тоске по прошлому». И Ахматову, и Зощенко исключили из Союза писателей, перестали публиковать, даже лишили продовольственных карточек. Михаил Зощенко был вынужден подрабатывать в сапожной артели. Этот выдающийся и популярнейший писатель провел остаток жизни в нищете и одиночестве. Он умер в 1956 году в Сестрорецке, и его родные не получили разрешения на похороны в Ленинграде. Ахматова была восстановлена в Союзе писателей в начале 1950-х годов и дожила до мирового признания в начале 1960-х годов. Об ее отношениях со Сталиным опубликовано несколько очерков [684] Колодный Л. Поэт и секретарь // Московская правда. 1989. 27–29 авг. .

Художественная литература занимала в общественно-политической жизни страны в послевоенные годы очень важное место, и мы, студенты философского факультета, получали на этот счет нередко прямые рекомендации, причем со ссылкой на мнение Сталина. Так, например, нам говорили, что повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» и роман Василия Ажаева «Далеко от Москвы» получили Сталинские премии по предложению самого Сталина. Конечно же, и мы должны были прочесть теперь эти книги. По книге «Далеко от Москвы» была даже поставлена опера; эта книга переводилась на многие языки как образцовое произведение социалистического реализма. Нам было известно, что Сталин хвалил книги Ванды Василевской и Веры Пановой. Именно Сталин настоял на присуждении Александру Твардовскому Сталинской премии первой степени за «Василия Теркина», хотя в этой «Книге про бойца» не было никаких похвал в адрес самого Сталина и в адрес партии. В предложениях Комитета по премиям Твардовскому намечалось дать премию лишь второй степени, а некоторые члены Комитета возражали против любой премии за «Теркина». Отмечал Сталин и книги Ильи Эренбурга. Еще весной 1941 года Сталин поддержал издание романа И. Эренбурга «Падение Парижа». После войны был опубликован еще один большой роман этого писателя «Буря». Комитет по премиям намечал и в данном случае только премию второй степени. По свидетельству И. Эренбурга, А. Фадеев заявлял, что в романе «Буря» есть серьезные ошибки, в частности, то, что один из главных героев влюбляется во француженку. Но Сталин с недовольством спросил: «Почему вторая премия? А мне эта француженка нравится. Хорошая девушка! И потом, так в жизни бывает». Эренбург получил премию первой степени. Но он был крайне удивлен, когда через несколько месяцев узнал, что Сталин лично одобрил закон, который запрещал браки между гражданами СССР и иностранцами, даже если речь шла о гражданах социалистических стран.

В своих высказываниях и на пленарных заседаниях Комитета по Сталинским премиям, и на других совещаниях по культуре Сталин в 1946–1953 гг. не обошел вниманием почти ни одно из появившихся в те годы художественных произведений. О многих эпизодах, которые происходили на заседаниях Комитета по Сталинским премиям и на заседаниях Политбюро, принимавшего по этим премиям окончательное решение, можно прочесть и в книге Дмитрия Шепилова «Непримкнувший», и особенно в книге Константина Симонова «Глазами человека моего поколения». Сталину нравилось почти все, что писал Симонов, и еще во время войны Симонову были присуждены две Сталинские премии — за пьесы «Парень из нашего города» и «Русские люди». В 1946 году Сталинская премия была присуждена Симонову за повесть «Дни и ночи», и это была инициатива самого Сталина, так как повесть на премию никто не представлял.

Сталин приходил на заседания Комитета с пачкой книг и журналов и удивлял всех присутствующих прекрасным знанием всех обсуждавшихся произведений. Даже через 30 лет после этих заседаний Симонов писал: «Скажу в скобках, что по всем вопросам литературы, даже самым незначительным, Сталин проявлял совершенно потрясшую меня осведомленность» [685] Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1988. С. 164. . Академик П. Ф. Юдин, который так же как Симонов, Шепилов, Фадеев, был членом Комитета по Сталинским премиям, как-то спросил с удивлением: «Товарищ Сталин, когда вы успеваете прочитать столько литературы?» Сталин усмехнулся и ответил: «У меня есть контрольная цифра на каждый день: прочитывать ежедневно художественной и иной литературы примерно 300 страниц» [686] Шепилов Д. Указ. соч. С. 109. . До войны, как я писал выше, Сталин говорил о 500 страницах в день.