Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №28 от 09.07.2013

С этими вопросами мы и приехали в «Зеленую деревню» к очень богатому и очень уважаемому афганцу. Назовем его Саидом. Он – действующий функционер афганской политической элиты. И, по совместительству, один из монстров ее теневой экономики. Мы знаем, на какие деньги выстроен его четырехэтажный особняк с фонтанами, белыми колоннами, позолоченными карнизами и хрустальными люстрами. Он знает, что мы это знаем. Но разговор, по восточной традиции, ведем абстрактный. Как будто никто ни о чем не догадывается.

– Американцы никогда не ставили себе задачу борьбы с наркоугрозой, – демонстрирует голливудскую улыбку и превосходный английский Саид. – Для них Афганистан – это плацдарм, с которого рукой подать до Китая, Ирана, Пакистана... Ради этого все и затевалось. Какие наркотики, какие талибы... Да хотели бы они прижать талибов, с наркотиков и надо было начинать. Какое же сопротивление без финансирования?

– Талибы разве вовлечены в наркобизнес? Вроде бы при их власти производство героина упало до нуля.

– Очень распространенный миф. В конце 90-х до 35 процентов доходов от героинового бизнеса уходило как раз Талибану. Кстати, во многом благодаря связям Талибана с Аль-Каидой удалось создать такую сеть распространения наркотика, которая с началом американской операции полностью вытеснила с рынка былых видных игроков - Мьянму, Лаос и Таиланд. Единая террористическая сеть оказалась также пригодна и для наркотической деятельности. Причины же резкого падения производства героина к 2001 году в попытке талибов завоевать международное признание. Они надеялись получить достойную компенсацию за «борьбу с наркоугрозой», но получили вторжение коалиционных сил.

Уже через год после начала операции «Несокрушимая свобода» рост производства опия-сырца в Афганистане составил 1400 (тысяча четыреста) процентов! При этом цена на него упала до критических минимумов. Если в Южной Азии килограмм чистого гидрохлорида героина стоил 10 тысяч долларов, то в Афганистане – всего 650. Демпинг на рынке позволил стране в одночасье стать мировым монополистом. При этом, если до вторжения лабораторное производство, как правило, находилось в соседнем Пакистане, то с «приходом демократии» с ее культурными, но, главное, технологическими ценностями в Афганистане был налажен замкнутый цикл с промышленным размахом. Западные фирмы, не задумываясь о предназначении, поставляли в Исламскую республику необходимые удобрения, фармакологическое оборудование, химические реагенты. В виде гуманитарной помощи крестьянам и разработчикам лекарственных средств. США наладили поставки компактных мобильных буровых установок, с помощью которых любой дехканин мог наладить мелиорацию в самых засушливых районах. Элитные семена маков начали поставлять из Америки и Европы – бизнес циничен, выгода прежде всего. А стартовый капитал для выгодного вложения предоставляли не воротилы наркоиндустрии, а респектабельные западные банки. Кандагар за время присутствия коалиционных сил в Афганистане превратился в финансовый центр, обслуживающий наркобизнес. Здесь производится кредитование «фермеров», «фармакологов», перевозчиков. Здесь же производится расчет за реализованные партии. Как через афганское финансовое ноу-хау – народный полулегальный банкинг «хавала», так и через вполне официальные и известные в мире западные банки и кредитные организации. И всё на виду у многочисленных контингентов США, Великобритании и Канады, расквартированных в окрестностях Кандагара.

В результате такого благоприятного инвестиционного климата плантации и лаборатории появились по всей исламской республике. Основные – в провинциях Балх, Гильменд, Кунар, Нангархар, Пактия, Хост, городах Кундуз и Файзабад. Информация о полях и лабораториях в этих районах, в том числе и спутниковые снимки, регулярно передаются Международным силам содействия безопасности. Но те лишь «принимают ее во внимание». Американские генералы считают, что при всей сложности «оперативной обстановки» в стране навлекать на себя гнев крестьян было бы самоубийственно. Видимо, поддержка населения сельскохозяйственных районов Афганистана очень важна для американцев. И поэтому, если во время какой-нибудь спецоперации или гуманитарной бомбардировки, не дай Аллах, страдают посевы аграриев, «демократизаторы» выплачивают компенсацию – по полторы тысячи долларов за гектар.

– Эта компенсация, конечно, не окупает потери, – говорит Саид. – Стоимость урожая с одного гектара составляет около 15 тысяч долларов. Но учитывая, что в нашем климате можно снимать по три урожая в год – это всё издержки производства.

– Неужели здесь нет структур, которые противостоят наркобизнесу?

– Почему же, есть, – ухмыляется афганец. – Есть ооновская организация United Nations Drug Control Programme, есть американская U.S. Drug Enforcement Administration. Но дальше прокламаций и совместных пресс-конференций дело у них не идет. Западу выгоден этот бизнес. В том числе и из соображений экономии – доход от героинового трафика составляет до 80 процентов ВВП Афганистана. Эдак мы когда-нибудь выйдем на самоокупаемость (смеется).

– Вас не смущает моральная сторона этого бизнеса?

– Уверяю вас, никто в этой цепочке не думает об умирающих от героина подростках. Каждый думает о своем – крестьянин о пестицидах, химик – о реагентах, перевозчик – о том, как не попасться... Другой уровень понимания. Для вас это действительно угроза, но для людей, которые занимаются этим ежедневно, – это обычная работа, приносящая неплохой доход.

Примечательно, что до США афганский героин доходит лишь в гомеопатических дозах. Возможно, именно поэтому американцы столь пассивны в Афганистане. Ведь против латиноамериканской наркоугрозы, более близкой Штатам, Вашингтон борется очень жёстко. В Америке, например, дают многомиллионные гранты на разработку гербицидов, уничтожающих посевы коки, в чужой, суверенной стране. В то же время в Афганистане уничтожение плантаций расценивается как нарушение прав крестьян. В США можно схлопотать огромный срок только за намерение ввезти в страну партию кокаина. В Афганистане же наркотик производится на виду у многотысячного вооруженного контингента США со товарищи.

– Но травится-то от этого наркотика не американский подросток, потому и спрос здесь не такой строгий? Или у американцев шкурный интерес в афганском наркотрафике?

– В 90-е, после ухода шурави, экономика страны рухнула окончательно, и производство опия было единственным шансом выжить. В стране был настоящий голод, – вспоминает Саид. – И до прихода талибов практически у каждой лаборатории был свой куратор-американец. Он был кем-то вроде консультанта, через него осуществлялись связи между поставщиками и закупщиками.