Виктор Кожемяко - Политические убийства. Жертвы и заказчики

Мои собеседники утверждают, что она сейчас нисколько не хуже, чем пятнадцать – двадцать лет назад. Другая, но не хуже. Во всяком случае, у них в школе это так. Школа – среди 68 экспериментальных в Москве, которые подчиняются непосредственно городскому департаменту образования. Больше половины учителей – высшей категории. Перечисляют новые методы обучения, походы школьников в Думу, интересные экскурсии. Ну и самое главное: почти все выпускники поступают в вузы.

Такой удивительный остров благополучия?

– Может быть, это еще и потому, – объясняют мне, – что у нас район по составу жителей несколько особенный. Изначально дома заселялись преподавателями МГУ и МГИМО, военными, офицерами, в том числе КГБ. Вы знаете, что у Андрея Труженикова отец – тоже офицер КГБ, а затем ФСБ? Кажется, теперь в отставке…

Знаю. Правда, поговорить с ним, как и с матерью погибшего мальчика, мне не удалось: даже год спустя для родителей это слишком тяжело. А старшая сестра Катя, передавая по моей просьбе фотографии брата, с ужасом вспоминала, как разыскивали тогда пропавшего Андрея.

– До сих пор не хочу поверить, что его нет. И кто же мог поднять руку на него?!

Нечего пока мне ей ответить.

Друг

Об этом – кто мог поднять руку с ножом и ударить такого молодого и такого светлого человека – говорю с лучшим его другом. Павел Сафронов на два года старше, но сдружились они, судя по всему, крепко. Домá их – напротив. Вместе играли в футбол во дворе. После окончания школы Павел работает в фирме специалистом по обслуживанию оргтехники и одновременно учится на заочном отделении института. Мама Андрея по телефону сразу назвала мне именно его, когда спросил о ближайших друзьях сына. Сказала, что на Манежной в тот роковой день они тоже были вместе.

– Вас футбол сблизил? – спрашиваю этого высокого, худощавого паренька.

– Не только. Общее мировоззрение. Одинаковый взгляд на жизнь, на сегодняшнюю молодежь.

– Какая же она?

Он делает рукой выразительный жест возле головы.

– Крыша поехала? – переспрашиваю я. – И в какую сторону?

– В плохую. В деградирующую. Американский образ жизни: не думать ни о чем или думать лишь о самых примитивных вещах.

Он считает, что такая молодежь, «с улицы», в основном и собралась тогда на Манежке. У которой в жизни нет ни целей, ни ценностей.

– А какие ценности важны были для Андрея и, соответственно, важны для тебя?

– Может быть, это пафосно прозвучит, но, скажем, любовь к Родине… Должно же быть что-то святое! А для этих – ничего. Интерес только к водке да к пиву, к сигаретам да к наркотикам…

Бутылки над толпой полетели в тот день чуть не с самого начала матча, то есть задолго до проигрыша нашей команды. И если бы не было этого проигрыша, Павел уверен: все равно произошло бы то, что произошло. Такой накал чувствовался в этой огромной толпе, разогретой алкоголем, что они с Андреем сразу сказали: что-то будет.

А еще были какие-то странные люди в черном, с сумками, вовсе не похожие на фанатов. Провокаторы? Первая драка, которую увидел Павел, возникла около них. Когда же несколько позже ребята, с которыми были Павел и Андрей, проходили мимо, решив уйти, те перегородили им дорогу. Началась свалка, во время которой был ранен чем-то острым один из их товарищей.

– Смотрю, Игорь выходит и держится рукой за грудь, а из-под пальцев на футболке – кровь…

Они потащили раненого в сторону милиционеров, которых увидели возле подъезда дома. Но Андрея с ребятами уже не было. Андрей из их вида пропал еще раньше, оттесненный толпой.

Добравшись кое-как, в полном шоке, до дома, Павел позвонил другу. Ответила бабушка:

– Нет, не приезжал еще…

Через некоторое время позвонил снова – уже вернулись родители его с дачи:

– Андрея все нет!

Увидит он Андрея только на похоронах, в гробу.

Убийц до сих пор не нашли. В Тверской прокуратуре столицы я узнал, что еще в октябре прошлого года дело было приостановлено «за неустановлением лиц, совершивших это преступление». Хотя (Павел подчеркивает!) в распоряжении следствия есть фото– и киноматериалы, где поблизости от Андрея видны те самые люди в черном. Однако о них по-прежнему ничего не известно. Имеются лишь предположения, что парни эти – из Подмосковья. Вот и все. А человека больше нет.

Президент

Полная незащищенность человеческой жизни… Не есть ли именно это – самое главное достижение проводимых в стране реформ?

Нам говорили: будем строить правовое государство. Но среди прав человека первейшее – право на жизнь. И о чем говорить дальше, если этого права люди все более лишаются?

В очередном Послании Федеральному собранию президент сообщил, что за последние годы смертность населения продолжала расти. Привел цифры: три года – увеличение на 10 процентов. Из причин назвал: высокий уровень заболеваемости, смертность от несчастных случаев, отравлений и травм. Добавил еще, что усугубляет ситуацию распространение так называемых новых эпидемий, включая наркоманию и СПИД.

Все верно. Однако, согласитесь, каждая причина в числе обозначенных тоже имеет свои причины, о которых в президентском Послании речи не идет вовсе. А потом: к какой же категории отнести гибель семнадцатилетнего Андрея Труженикова? К «смертности от несчастных случаев»?

Понятно, скажем, сюда само собой зачисляются и те 50 детей, уничтоженных пламенем на одной апрельской неделе нынешнего года в Якутии и Дагестане. Но когда здания школ, интернатов, детских домов горят буквально одно за другим, когда накануне 1 Мая жизнерадостная Миткова с телеэкрана как праздничный подарок преподносит, что за истекший месяц таких «случаев» по стране было, оказывается, пять, а число жертв составило аж 153, то, может быть, это уже не просто досадные случаи, а некое явление времени?

Вот и то, что произошло с московским школьником Андреем Тружениковым, не результат же неотвратимого стихийного бедствия или природного катаклизма. Его убили. В стране нынче каждый час регистрируется в среднем четыре убийства. Вы только вдумайтесь: четырех человек убивают каждый час!

Можно ли было еще сравнительно недавно представить такое? Наши города, включая Москву, славились как самые спокойные в мире. А теперь, если в чем мы и обогнали вожделенные и «благополучные» Штаты, так это в криминализации общества.

Я недаром, конечно, поставил здесь кавычки: относительность или даже фальшь американского благополучия теперь тоже очевидна. По данным ФБР, в 2001 году в США было совершено 11 миллионов 849 тысяч преступлений (при 284 миллионах населения). Из них 1 миллион 436 тысяч – тяжкие. В том числе убийств и случаев умышленного применения оружия – 15 тысяч 980. Причем количество убийств и вообще тяжких преступлений все время растет. То есть, как видим, показное благополучие в Америке оплачивается кровью.