Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №36 от 03.09.2013

Наша партия ход событий предвидела. В ожидании часа «Ч» наша Тушинская партийная организация, в частности, запаслась средствами радиосвязи милицейского типа (мобильников тогда ещё не было), они послужили для связи через кольцо блокады. Были назначены места сбора и действия по связи с горкомом. Все это сработало в первые же минуты выступления Ельцина со своим указом. Он еще завершал своё выступление, а мы уже стояли у Дома Советов с флагом РКРП, и народ прибывал. Первую запись военнообязанных в полк имени Верховного Совета, формировавший гарнизоны баррикад, производила наша партия, её представитель Худяков. И в последний день, в канун расстрела, когда в воскресенье, во время переговоров у патриарха в Доме Советов дали воду, электричество, пустили иностранных корреспондентов, члены нашей партии, участники защиты Дома Советов, получили приглашение встретиться с секретарём ЦК РКРП В.А. Тюлькиным. Я помню эту встречу на пандусе Дома Советов, когда Виктор Аркадьевич информировал нас об обстановке за кольцом блокады. Сторонники Советов растягивали силы противника, организуя акции в поддержку Советов в различных пунктах города. «Вы находитесь в кольце блокады, но вы как символ, как знамя стойкости, – говорил Тюлькин, - вы центр притяжения, и ситуация в стране развивается в пользу Советов. Вам не надо покидать баррикады, надо держать знамя». Так напутствовал нас наш лидер. Он собрал от нас весточки родным, и они были им переданы.

Это его напутствие я вспоминал, когда А. Крючков спросил меня, не была ли ошибкой акция прорыва блокады, спровоцировавшая расстрел. Я признал, что она дала повод режиму осуществить спланированное, но расстрел был предрешён. Полторанин это раскрыл тогда редакторам СМИ, и прорыв послужил поводом, но не причиной. Тюлькин был прав – повода только ждали. Войска, сосредоточенные в подмосковных лесах, были изолированы от агитации, а войска, готовые выступить в поддержку Советов, как, например, псковская дивизия (в командовании полков которой было сильно влияние нашей партии, как я знал от военнослужащих этой дивизии) – в ответ от Руцкого получили указание воздержаться от выступления. Вместо того чтобы принять помощь, «коммунист-демократ» Руцкой устраивал потешные шествия вокруг Дома Советов, а потом верещал по радиосвязи: «Они же сейчас начнут нас бомбить, выручайте!»

Одна из бед, предрешивших поражение Советов в тех событиях двадцатилетней давности, – это несформированность союзных отношений всех сил, фактически выступивших против политики Ельцина. Только военных командований в обороне было не менее трех, и они соперничали между собой. Я помню, как мы, добровольцы полка, изъявившие готовность взять в руки оружие, стояли несколько часов в бункере, ожидая, когда генералы в совещательном закутке придут к согласию о нашем вооружении. Те, кто сейчас толкует о восстании, должны знать, что вооруженное восстание не состоялось – нас решили вооружить только противогазами, а оружие нам дать не решились. Нас расстреливали безоружных из танковых орудий и пулеметов, как и отца Виктора, выступившего против них с крестом и своей верой в человечность.

Все эти воспоминания затрагивают глубоко, и чувства закипают так, что трудно удержаться. Картина, когда выносили раненого уральского казака, командира баррикады на Горбатом мосту, а кровь хлестала у него из раны, - не изглаживается из моей памяти. Момент ранения моего товарища по Тушинской организации Павла Дробного в ногу я тоже не забуду, как и свою мысль: “Ну всё, теперь я уже не вернусь - вынести его я не смогу и бросить – тоже». К счастью, рана оказалась менее тяжелой, чем в первый момент показалось. Не могу забыть баррикадника-художника, убитого рядом со мной очередью из БТРа. И не могу забыть удар прикладом по шее, когда в ответ на реплику сержанта: “Бомжи!” – ответил: “Не бомжи, а работяги!” - “Ах ты, коммуняка!” - и бац прикладом по шее. А я стерпел… И унижение это не покидает меня.

Политических линий и руководств было еще больше, и митинг с балкона Дома Советов обрушивал на слушателей такое многообразие суждений, призывов, что единство обнаруживалось только – в отрицании Ельцина и его политики. А реализация этого единства так и не состоялась. Исполнительная, организационная деятельность была не как единый кулак, а как растопыренная пятерня, что и отразилось в неопределенном, утопическом и прекраснодушном шаге – ехать в Останкино с требованием дать эфир на телевидении Верховному Совету, где массе сторонников Советов преподали урок реализма, устроив кровавую баню. Характерно, что государственная следственная комиссия не смогла предъявить обвинений сторонникам Советов за какой-либо повод для этой кровавой акции. Расстрел в Останкино не был неспровоцирован.

Результаты выборов на крови, в которых наша запрещенная партия не участвовала и не могла, и не желала, а призывала к их бойкоту, - не дали успеха режиму «демократов», как и весенний референдум, но тем не менее создали видимость легализации результатов президентского мятежа. Потенциал, аккумулированный созданием КПРФ, мог сорвать эту легализацию: партия получила такое представительство в новой Думе, что могла бы, бойкотируя выборы, сорвать принятие новой конституции и придание видимости легитимности ельцинскому режиму.

Они пошли на выборы, когда мы свою конференцию перед выборами проводили в подполье. Помню и призыв КПРФ не праздновать 7 ноября – а мы за городом собрались, члены РКРП и члены РПК, – хоть партии и были запрещены, а накануне наших отбивали силой от ОМОНа на митинге-цепочке у музея Ленина.

КПРФ предпочла создавать видимость противодействия режиму. Принятая Думой амнистия участникам событий «Черного октября» на деле явилась не противодействием, а поощрением мятежников. Фактически свобода репрессированных сторонников прежней Конституции была куплена ценой реабилитации мятежа. Это была амнистия не им, а мятежному президенту Ельцину и силам, которые он представлял. Это было очевидно и для генерала Грачева, «Паши Мерседеса». Недаром он отказался вернуть Ельцину письменный приказ президента на расстрел Советов – дескать, не нашел. Просто приберег его в свое оправдание на случай неизбежного правосудия. И эту амнистию мятежу, этот отказ в правосудии, доступном даже после выборов на крови, – предоставила та самая «оппозиционная» КПРФ, гнездовье предателей типа Рыбкина и Селезнёва, занимавших ключевые посты в Думе. Не могу выбросить из памяти ядовитую карикатуру из первых номеров газеты «Новые известия»: клиент – президент – ждет в авто под фонарём, а на панели «мамка» Селезнёв говорит «девочкам» Зюганову и Купцову, соратникам по фракции, поправляющим амуницию шлюх: «Девочки, сегодня надо сделать ЭТО!».