Борис Изаков - Всё меняется даже в Англии

Наибольший успех выпадает на долю автоматов, предсказывающих будущее. Их тут — на всякий вкус: хотите, вам погадает деревянная старуха в цветастой шали с черным котом на плече, а хотите — можете выбрать для этой цели машину, достойную нашего космического века. Вы суете руку в роскошный, сверкающий агрегат (предварительно бросив в него деньги), — и под блеск электрических молний, под адский треск, напоминающий стук пулемета, машина выплевывает аккуратно запечатанный конверт, а в нем — ваша судьба. Не бойтесь ничего, — это любезные, доброжелательные машины; вы узнаете, что вас ждет успех в сердечных делах, блестящая карьера, богатство. Людям хочется счастья, они теснятся кругом, смущенно пересмеиваясь, всем своим видом давая понять окружающим, что нисколечко всей этой чертовщине не верят, как вдруг пожилой лондонец с красным лицом встревоженно говорит дородной супруге: «Да сними же перчатки, Эльзи, в перчатках ничего не получится!»

Рядом — будка фотографа: просунув головы в соответствующие отверстия, вы можете сняться со своей дамой в костюме космонавтов или в виде Адама и Евы со злокозненным змием посредине. В соседнем киоске продаются сувениры.

Тут же на пирсе — довольно вместительный театр, в котором идет «Тетка Чарльза», давно уже ставшая в Англии классической комедией, народной клоунадой (у нас ее репутация была испорчена плохим переводом). На самом конце пирса сидят с удочками в руках рыбаки всех возрастов — от десяти до восьмидесяти лет; они не просто удят рыбу, — нет, они участвуют в соревновании рыболовов, и победитель получит приз. Тут же продают ярко раскрашенные леденцы, мороженое, горький чай и сладкий кофе. Волны бьют об устои пирса: соленые брызги то и дело летят вам в лицо, падают в картонный стаканчик с чаем.

С Брайтоном может поспорить на западном побережье Англии Блэкпул — его облюбовали для отдыха ланкаширцы. Это — город гостиниц; там можно найти гостиницу на всякий вкус и любой карман. Киоски с аттракционами выстроились бесконечной шеренгой вдоль всего пляжа. Встречаются тут и «живые аттракционы». В палатке под вывеской «Полуженщина-полурусалка» показывают в огромном аквариуме тучную даму в купальном трико; ноги у нее засунуты в мешок, раскрашенный под чешую и весьма отдаленно напоминающий рыбий хвост, — зрелище довольно противное. В соседней палатке, под вывеской «Чемпион мира по голоданию», демонстрируют неимоверно тощего человека в трусах. «Чемпион голодает 14-й день и собирается побить собственный рекорд, растянув голодовку до 29 дней», — гласит сделанная от руки надпись. Час от часу не легче! Есть что-то очень неприятное, унижающее человеческое достоинство в демонстрации этих «живых аттракционов»…

Блэкпул славится своей иллюминацией. По вечерам набережная залита светом. Ослепительная феерия! Мощные прожекторы льют снопы разноцветных огней на морской прибой; пурпурные, зеленые, фиолетовые, оранжевые волны набегают на берег и рассыпаются мириадами сверкающих брызг. Гремит оркестр. Люди стараются перекричать грохот волн и бравурный марш оркестра. Какофония звуков, но все они вместе не могут заглушить смеха. Кто сказал, что в Англии не любят веселиться?!

Море чувствуется в Англии повсюду. Самые отдаленные от него точки в северных и центральных районах страны расположены в какой-нибудь полусотне километров от побережья, в южных районах — в 100–120 километрах. Морские и океанские волны прорыли в береговой линии великое множество заливов и бухт.

Англичане издавна стали нацией мореплавателей. Старый моряк, который, уходя на пенсию, многословно объяснял всем и каждому, как ему надоело море, селится в каком-нибудь приморском городке, где на главной улице слышен шум прибоя. В Кенсингтонском парке, в центре Лондона, вы увидите в воскресный день, как джентльмены всех возрастов, оттеснив детвору, самозабвенно пускают на Круглом пруду модели парусников. Водный спорт больше распространен у англичан, чем у всех других европейских народов.

Не островное ли положение Англии объясняет, почему на страницах английской литературы так часто возникают всякие острова: остров, где властвовал шекспировский Просперо, и островок, куда выбросило после кораблекрушения Робинзона Крузо, «Остров сокровищ» и «Остров фарисеев»? В числе этих литературных островов — и счастливая Утопия.

Станет ли Англия когда-нибудь островом всеобщего счастья, о котором мечтал великий гуманист, казненный в Тауэре? И когда?

огда в ясную погоду стоишь на набережной французского города Кале, можно различить невооруженным глазом меловые скалы Дувра на противоположной, английской стороне пролива. Вид этих сверкающих на солнце меловых скал побудил римских завоевателей окрестить Британию «Альбионом» (от слова «альбус» — белый). Название «Альбион» вошло в мировую литературу.

писал поэт Батюшков.

В годы революционных бурь XVIII века злоязычные французы стали добавлять к названию «Альбион» прилагательное «коварный». Выражение «коварный Альбион» приобрело право гражданства, стало все чаще и чаще мелькать в политических речах и газетных статьях. Англичане ухмылялись: им такое наименование даже льстило. Ведь издавна считалось, что внешняя политика любого государства обязательно должна быть коварной, иначе — грош ей цена.

Английские правящие круги были всегда очень высокого мнения о своей внешней политике. В доказательство они ссылались на то, что с ее помощью приобрели огромную империю.

В разное время Англия захватила владения во всех частях света: еще не так давно они превосходили ее по территории приблизительно в 150 раз. Население Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии — так называется Англия в официальных документах — составляло лишь одиннадцатую часть населения всей Британской империи, численность которого превышала полмиллиарда человек.

Англия — морская держава. После гибели испанской «Великой армады» ни один военно-морской флот веками не мог соперничать с английским. Флот обеспечивал колониальную экспансию на всех континентах. Моря и океаны окаймлялись английскими военно-морскими базами.

Сильный флот служил в то же время гарантией неуязвимости Британских островов. В этом довелось убедиться еще Наполеону. Семь армейских корпусов, предназначенных для десанта на Британских островах, сосредоточил французский император на побережье Ла-Манша и Северного моря, — они растянулись от Бретани до Нидерландов. Лихорадочно готовил он флотилию мелких судов, рассчитывая, что при попутном ветре и под покровом тумана она сможет проскользнуть мимо вражеских кораблей. Британское морское превосходство заставило Наполеона отказаться от своего замысла.